Я стоял по щиколотку в слабеньком карибском прибое. Вода температуры парного молока щекотала пятки песком. По обе руки простирался на сотни километров Москитовый берег. Сколько судеб село на мель у этих болотистых берегов... Москитовый берег прославил сначала Пол Теру, написавший роман, а потом Харрисон Форд, сыгравший главную роль в его экранизации. Действие происходит, правда, не в Никарагуа, а в Гондурасе. Да и Москитовый берег выступает в роли сценического задника. Но сила искусства такова, что он стал нарицательным понятием. Местом, откуда раз попавшим сюда нет возврата. Закатное солнце у меня за спиной опустилось за хибарки Пуэрто-Кабесас. Сумерек не было. Тьма упала разом, как тяжелый занавес. Из темноты на берегу раздался протяжный автомобильный гудок. С неохотой привезший меня сюда таксист напоминал об уговоре: как стемнеет, уносим ноги. На берегу по ночам местный криминал назначает стрелки.

В поездках по Южной и Центральной Америке мне полюбился автобус. В большинстве стран сеть маршрутов очень густая. И дешево. Но моя готовность к самопожертвованию во имя этой любви имеет предел. Автобус из Манагуа идет, а точнее, ползет до Пуэрто-Кабесас не меньше 20 часов. Обычно, больше. Дело не столько в расстоянии, это 500 километров, сколько в дороге. Точнее, в ее отсутствии. А лету на одномоторном самолетике - всего час пятнадцать. Кандидатов в пассажиры оказалось двенадцать. Перед посадкой нас взвесили вместе с багажом и ручной кладью. Поместились все, хотя и со скрипом. Лайнер каботажных авиалиний, безусловно, рассчитан на местное население с его достаточно мелкой комплекцией. Мне, с моими 194-116-105 пришлось в прямом смысле туговато. Летели на высоте чуть ниже 3 тыс. метров, но ничего особенно интересного видно не было. Болота, саванна, реки, пустота. Пилоты тщательно обруливали тучи. Аэропорт в Пуэерто-Кабесас состоит из одноэтажного "терминала" и бетонной полосы длинной в три километра. Для нашей "Цессны 208" хватило бы и в семь раз меньше. Но в 70 километрах на север - граница с Гондурасом. Отношения со времён войны сандинистов с "контрас" сложные, в окрестностях Пуэрто-Кабесас дислоцированы крупные силы никарагуанской армии. Полоса прежде всего - для их нужд. Расстояние от аэропорта до центра города - меньше километра.

Пуэрто-Кабесас, или, как его называют на местном языке, Билви, - административный центр Северного Автономного Региона Атлантики. Территория региона занимает почти треть Никарагуа. Средняя плотность населения - около пяти человек на квадратный километр. В Пуэрто-Кабесас живет тысяч семьдесят. Статус автономного регион получил потому, что управлению из Манагуа не поддается. Основная группа населения – мискитос. Говорят на своем языке. К никарагуанцам отношения ни этнического, ни культурного не имеют, на центральную власть плюют и на жизнь зарабатывают промыслом лобстеров, скотокрадством, разбоем и обеспечением наркотрафика. Вдоль карибского побережья Никарагуа проходит мощный канал транспортировки колумбийского кокаина в Мексику. Дальность хода скоростных катеров между дозаправками 150-200 километров, в зависимости от соотношения веса кокаина и горючего. Так что им требуется два-три питстопа в никарагуанских водах. Дозаправка проходит в море, но топливо в точки рандеву доставляют из деревень, расположенных по побережью. Запасы горючего в деревни доставляют танкеры картелей. Тоже по морю. Все расчеты в кокаиновых у.е. Центральная власть конкурировать с местными наркобаронами в части доходов не может. ВВП на душу населения в Никарагуа около 1800 ам. долларов. На Гаити, а это абсолютное дно - 1300. Присутствие властей, конечно, есть, но по большей части символическое, даже в самом Пуэрто-Кабесас. Чей власти подконтрольны поселения на побережье или скотоводческие фермы в глубине саванны, можно только догадываться. У кого деньги, тот и устанавливает правила.

Пуэрто-Кабесас ни на что не претендует. Ни в смысле архитектуры, ни вообще. Полутороэтажные домики на столбах (в сезон дождей половину города затопляет), сколоченные из обрезков досок и прочих строительных отходов. Я прошелся по главной улице длиной метров 600, где попадаются дома двухэтажные и даже каменные. Супермаркет с товарами повседневного спроса. У его дверей побирались алкоголики и нищие, пришедшие при виде меня в большое возбуждение. Кто им здесь подает, ума не приложу. Продуктовые лавки сельского типа. Скобяные товары - ведра, тазы, корыта, лопаты.

Около полшестого вечера, минут за сорок до наступления коротких сумерек, лавки начали стремительно закрываться, а толпы прохожих на глазах редеть. Будто из тротуара выдернули пробку, и они куда-то стремительно слились. Почувствовав неладное, я резво потрусил к гостинице, до которой оставалось рукой подать. С просторной веранды на втором этаже я наблюдал, как улица окончательно опустела. Ни машин, ни людей. Кроме группы из десятка подростков, которые продвигались в моем направлении, целеустремленно барабаня в металлические шторы каждой лавки. Все понятно, "крыша" собирала дань. Центральная улица, лакомый кусок. Из боковой улицы раздалось нарастающее стрекотание маломощных движков, и навстречу подросткам вывернулись четыре ветхих мопеда с двумя седоками на каждом.

Конкурирующая банда, тоже вполне логично. С дикими криками и на всей черепашьей скорости, на которую были способны перегруженные мопеды, группы вошли в контакт. Среди гвалта раздались хлопки редких - патроны денег стоят -  выстрелов. Замелькали мачете, оружие куда более дешевое и эффективное. Вскрик боли... На этом очередное боестолкновение в бесконечной битве за территорию закончилось, а враждующие стороны разбежались. Полиция примчалась на двух пикапах всего через несколько минут, но уже никого не застала.

Опуская подробности, могу сказать, что на следующий день мне удалось встретиться и поболтать с бойцами одной из пяти подростковых банд, поделивших городок на "территории". Когда я наивно поинтересовался, мол, что, вам больше нечем заняться, что ли, - мне совершенно серьезно подтвердили, что, да, абсолютно нечем. И заработать, кроме как отбирая друг у друга криминальные сборы, тоже негде. Одна банда контролирует причал и промысел лобстеров. За десяток карибских раков можно легко поплатиться жизнью. Другая - лавки на главной улице. Третья - автостанцию, в смысле канал пересылки разнообразной контрабанды в Манагуа. "Братва" выглядела лет на шестнадцать-восемнадцать и держалась нагло. Судя по уровню организованности и сплоченности "базиса", местная криминальная "надстройка" в своем деле толк знала.

Хотелось есть. Хотя в гостинице имелась своя кухня, после некоторого колебания - а если подстрелят? - я решился поужинать в городе. Хотелось свежего лобстера. Или хотя бы карибской рыбы. Парень на ресепшен поставил в угол помповое ружье, которое неспешно чистил, и позвонил своему приятелю, оказывавшему постояльцам транспортные услуги. Даже после наступления темноты. Рекомендованный ресторан оказался в двух перекрестках от гостиницы. Но ни лобстеров, ни рыбы там не нашлось. Повар объяснил, что приготовление лобстеров в данный момент запрещено, у них нерест. А рыбу в Пуэрто-Кабесас никто не ловит, потому что все ловят лобстеров. Но если лобстеров всё равно ловить нельзя, почему бы не половить рыбу, наивно поинтересовался я. То, что ловить нельзя, не значит, что никто не ловит, разжевал мне ситуацию повар. Всё вроде, понятно, но я заупрямился, и мы заехали ещё в четыре ресторана. Рыбы не было нигде. Испытывать судьбу дальше мой водитель отказался, время шло к одиннадцати. Вернувшись в гостиницу, я излил душу пареньку на ресепшене. Тот позвонил гостиничному повару, который жил в соседнем доме. Через сорок минут передо мной стояла тарелка с двумя роскошными хвостами лобстера из его личных запасов, жареными на сливочном масле. За все я заплатил договорную цену в пятьдесят долларов, что по местным ценам - грабеж.

Наутро я отправился в аэропорт пешком. На площади с большим предложением религий - здеь кучно размещались молельные дома адвентистов, баптистов и свидетелей Иеговы - позавтракал в уличной забегаловке. Пестрый рис с коричневой фасолью и брынзой, который в Никарагуа называется "курочка-ряба", сок тамаринда и растворимый кофе. На воскресную службу собирались верующие. Темнокожие женшины, элегантно одетые во все черное, в малюсеньких белых кружевных шляпках и на каблуках, грациозно лавируя между лужами грязи, вели за руку детишек, разодетых как праздничные куклы. В Манагуа стояла липкая жара. Знакомство с Москитным берегом оставило гнетущее ощущение. Навалилось совершенно несвойственное мне оцепенение и безразличие. Я поспешил сесть на автобус и махнуть на другое побережье, тихоокеанское. Мой выбор пал на ничем особенно не примечательный пляж Гуасакате, расположенный между поселками Попойо и Астильеро.

Автовокзал в Манагуа находится посередине оптового рынка. Готовясь нырнуть в бурляший людской водоворот, я на мгновение заколебался. В меня тут же вцепились три подростка, и как буксиры океанский лайнер, уверенным курсом провели, минуя рифы и мели, сначала к кассе, а потом и к автобусу, идущему в сторону Коста-Рики до городка Ривас на берегу Большого озера. Усадили, принесли водички в дорогу и за все хлопоты взяли два доллара. Сто километров проехали за два с половиной часа. Мне досталось сидячее место на теневой стороне, у открытого окошка, на ветерке. Вдоль шоссе - вулканы, увешанные сотнями плодов гигантские деревья манго, живописные деревеньки, утопающие в зарослях бурно цветущей буганвиллы. Вся дорогу пассажиры чирикали друг с другом о пустяках. Мужчины шутили. Женщины краснели.

По совету попутчиков слез на окраине Риваса. Меня дйствительно тут же подобрал местный бомбила, и мы покатили по грунтовке к побережью. Дорога казалась бесконечной. Водитель гнал, не обращая внимания на постоянные ухабы, лужи, ручьи. Несколько раз мы почти увязли в переметах из мокрого песка, вероятно принесенного ливневым паводком. Такси дышало на ладан. Стремительно темнело. Левая фара светила в космос, правая - на левую обочину. В дрожащем жиденьком свете, случайно попадавшем на дорогу, стиснувшие грунтовку джунгли оживали, пытаясь задушить наш автомобильчик. Время от времени мы пронзали густые стада светляков. Через полтора часа, пару раз заблудившись на развилках, добрались. Гостиницу нашли, в общем, случайно, по слабеньким огням, казавшимся в непроглядной черноте ночной сельвы прожекторами. В комнатке - кровать, раковина, туалет с душем, полочка, вентилятор и кондиционер. Всё необходимое и ничего лишнего. Неподалеку ревел Тихий океан.

Едва рассвело, я отправился на прогулку. Мне пришло в голову дойти по пляжу до поселка Астильеро, купить там свежей океанской рыбы и попросить ее приготовить поваров моей гостиницы. Спросил в гостинице, как далеко до поселка. Мне ответили, что от силы километров пять. Я решил идти по кромке океана. Справа - песчаный пляж шириной полсотни метров. За ним - зеленая стена сельвы. Слева - Тихий океан, до горизонта. Сверху - синее небо с белым, как песок, солнцем. Под ногами – белый, как солнце, песок и теплая, чистая вода. Жарко, но не душно. На карибском побережье влажность постоянно 100 процентов. Воняет всё. Через неделю на коже заводится грибок, который постепенно покрывает тело коростой. Лекарства от него нет. На тихоокеанском берегу воздух посуше, влажность около 60 процентов. И никого. То есть ни единой человеческой души. Через час пляж прервался каменистым мысом, и, чтобы его обойти, мне пришлось углубиться в сельву, следуя по едва заметной тропинке. Шел осторожно, всё время крутил по сторонам головой. Главная опасность - ядовитые пауки. Минут через пятнадцать снова вышел к океану, на следующий пляж. Прошел мимо мини-гостиницы. Пять крытых тростником хижин, ресторан-бар-веранда. Купил бутылку холодной воды. Кроме бармена - никого. Спросил, далеко ли до поселка. От силы километров пять...

Ещё один крюк по сельве, следующий пляж. И еще раз мыс, сельва, пляж. Навстречу попалась женщина, выгуливающая двух ротвейлеров. Собаки бросились ко мне, но послушались её окрика. Когда я рассказал об этом эпизоде в гостинице, мне объяснили, что я находился в смертельной опасности. В подобных обстоятельствах ротвейлеры, овчарки или питбули воспринимают случайного прохожего как угрозу хозяину и могут броситься на его защиту. Единственное спасение, забежать в океан хотя бы по пояс. Уж не знаю, додумался бы я... На очередном мысу красовался особняк с синими куполами. Пока я обходил его со стороны океана, за мной из-за ограды наблюдали в бинокль двое мужчин. Последний километр потребовал неимоверных усилий. Сначала пришлось идти по открывшемуся после отлива океанскому дну, каменному панцирю с острыми выщербинам и трещинами и очень скользкому от соли. Потом преодолеть полосу беспорядочно наваленных друг на друга двухметровых валунов. Главная сложность опять-таки в соли, - камни словно облиты льдом. Один неверный шаг, и верный конец. Звать на помощь некого, а со сломанной ногой от прилива не убежишь.

В итоге прогулка заняла почти четыре часа. По пути мне встретилась одна пустующая гостиница, одна вилла, женщина с собаками и двое местных пареньков. И это на побережье, которое по никарагуанским меркам считается населенным. 

Рыбацкий поселок выглядел предсказуемо убого. Но зато свежайшая рыба имелась в ассортименте. Я купил две. Одну толстую и длинную, как труба, перламутрово-изумрудного цвета. Другую - треугольной формы, черную с синим отливом. Вместе они потянули на четырнадцать килограммов. Расспросив рыбаков о последних деревенских новостях, смысл которых мне уловить не удалось, я отправился назад. Поскольку берег я уже видел, пошел по грунтовке. Она извивалась по холмам не только вправо-влево, но и вверх-вниз. Примерно через час хода по жаре и под грузом улова, мои силы иссякли. Это произошло абсолютно внезапно. Ноги подкосились, и я рухнул на мягкую обочину. Kое-как дополз до редкой тени нависшего над обочиной тамариндового дерева. В небе надо мной появились два стервятника и начали делать неторопливые круги. Часа через два меня подобрали крепкие парни-серфингисты на груженом “досками” пикапе. Оказалось, туристы из США, где западное побережье Никарагуа, оказывается, пользуется немалой популярностью. В гостинице моему улову очень обрадовались. За ужином постояльцы и обслуживающий персонал собрались вместе. Рыбы и веселья хватило на всех.

Прогулка оставила массу воспоминаний, одним из наиболее осязаемых из которых стал солнечный ожог конечностей. Прокол планирования, - забыл взять с собой солнцезащитный крем. Ощутил себя в шкуре вампира - попадание солнечного света на кожу немедленно вызывало жгучую боль. Пришлось неделю передвигаться, не выходя из тени.