В те далекие годы, когда формировалась теория эволюции, геологи были уверены, что ископаемые остатки организмов, которые они встречают в разных осадочных породах, являются свидетельствами эволюции. Выстраивалась простая схема. Чем древнее породы, тем больше в них примитивных организмов. Чем породы моложе, тем более сложными оказываются организмы. Эти геологи быстро убедили себя и общество, что они имеют дело со свидетельствами далекого прошлого земли. Прошлое это было не очень радостным и очень примитивным, зато настоящее по сравнению с ним показалось геологам сущим раем. На основе этой умозрительной концепции Дарвин выдвинул предположение, что древние – примитивные организмы - изменялись очень медленно, однако по мере усложнения организмов изменения стали происходить быстрее. Что касается человека, то его изменчивость происходит с ураганной силой.

Вот что писал Ч. Дарвин по этому поводу: «Есть некоторое основание полагать, что высокоорганизованные изменяются быстрее, чем организованные более низко…» (Ч. Дарвин «Происхождение видов путем естественного отбора», М.: Тайдекс Ко, 2003, С.341). По мере накопления материала геологам приходилось все время корректировать эту упрощенную схему. Так, выяснилось, что в весьма отдаленный от нас кембрийский период (543 – 490 млн лет назад – прим. автора) на Земле обитали весьма разнообразные и сложные организмы. Самое интересное, что это были практически все типы животного царства и обитали они исключительно в водной среде. Внезапное их появление в морских отложениях кембрия породило среди геологов-эволюционистов многочисленные споры – каким образом и откуда появились эти организмы за сравнительно короткий период времени. Среди этих специалистов появился даже специфический термин «взрывная эволюция кембрия».

Как видим, предположение о взрыве формообразования в столь отдаленную от нас эпоху противоречит воззрениям Дарвина и прочих теоретиков эволюции о том, что примитивные и отдаленные от нас формы жизни эволюционировали крайне медленно. Предположение, что кембрийские организмы могли мигрировать в древние моря с суши, эволюционистами в принципе не рассматривалось и не рассматривается до сих пор. Это обусловлено первоначальной позицией геологов и эволюционистов 19 века, не обнаруживших на континентах кембрийские осадочные породы, в которых могли сохраниться окаменелости сухопутной фауны и флоры.

Так, Дарвин писал: «Кажется маловероятным, что самые древние слои были совершенно разрушены денудацией (разрушение осадочных пород – прим. автора) или, что их ископаемые были совершенно уничтожены процессом метаморфизма (давлением вышележащих пород – прим. автора)» (Ч. Дарвин «Происхождение видов путем естественного отбора», М.: Тайдекс Ко, 2003, С.336).

Совершенно иной взгляд на сохранность древнейших осадочных толщ, содержащих ископаемые свидетельства прошлого, изложил геолог и палеонтолог И. А. Ефремов в своей книге «Тафономия и геологическая летопись» (М-Л, Изд-во Академии Наук СССР, 1950 г.). В своем труде он показал, что осадочные породы континента разрушаются первыми по времени. Морские отложения гораздо более живучи. Именно поэтому геологи и палеонтологи находят в самом начале палеозойской эры лишь морские отложения, содержащие окаменелости морских организмов. Эти отложения должны располагаться вблизи береговой линии условного материка. Совершенно неудивительно поэтому, что кембрийские организмы это водные формы. Сухопутные формы, жившие на материке в то время, в настоящий момент разрушены вместе с континентальными осадочными породами и их поиск бесполезен.

Используя данные Ефремова, можно утверждать, что так называемая взрывная эволюция кембрия была вовсе не эволюцией жизни, зародившейся в водной среде, а простой миграцией животных обитающих на суше в водную среду. Поскольку мы не имеем в геохронологической летописи (она же - палеонтологическая летопись, – прим. автора) континентальных пород самого начала палеозойской эры, то невозможно обнаружить окаменевшие остатки сухопутных форм, живших в начале палеозоя. Они, без всякого сомнения, существовали, но были разрушены процессами денудации. Окаменелости, как и вмещающая их осадочная порода, была перетерта в песок и глину и перестала представлять для палеонтологов хоть сколь значимую ценность.

На основе сказанного мы вправе сделать важное обобщение. Геологи 19 века, включая Ч. Дарвина, сделали ошибку, отожествив т. н. эволюцию со свидетельствами прошлого – окаменелостями. Им казалось, что на суше в далекие времена палеозойской эры никто не жил, потому что они не находили окаменевших следов этой жизни. Отсюда они сделали неверный вывод, что жизнь зародилась в воде и постепенно эволюционировала из воды на сушу. На самом деле это иллюзия, связанная с сохранностью древних осадков, вмещающих окаменелости. Чем ближе к нашему времени мы продвигаемся по воображаемой геохронологической шкале, тем более сложными предстают перед нами живые организмы. Возникает иллюзия, что они постепенно выходят из воды. Рыбы превращаются в амфибий, а амфибии в рептилий и затем в млекопитающих.

На самом деле, это лишь иллюзия, связанная с сохранностью осадков и со ступенями деструкции горных пород. Разрушение (выветривание) осадочных пород, вместе с окаменелостями их содержащими, происходит сверху вниз – с верхов материка – к его низинам – к уровню моря (базису эрозии). Ошибка, допущенная Дарвиным и геологами-эволюционистами, до сих пор компрометирует палеонтологию (включая и палеоантропологию), как науку. Отожествление новых находок с эволюцией жизни приводит к многочисленным казусам. Палеонтологи загружены работой до предела. В этой среде не утихают споры – кто от кого произошел.

На полках музеев стало очень тесно от окаменевших остатков, а ясности в головах нет никакой. Иное дело во времена Дарвина находок было мало, и вся схема эволюции казалась такой простой. Теперь же почти каждая новая находка дезавуирует прежние. Чертятся новые схемы родства, ведущие от примитивных животных к человеку. Однако неожиданно для палеонтологов появилось очень много тупиковых ветвей, которые не ведут к человеку. Если они не ведут к человеку, то спрашивается - зачем ими заниматься? Кладистика (кладистический анализ) – это попытка формализовать степень установления родства и избежать многочисленных ненужных споров. Но и это не очень-то помогает.

Между тем, совершенно ясно, что то, что удалось выкопать палеонтологам (палеонтологам кажется, что выкопанного вполне достаточно) – эта крупица в океане того, что было на самом деле. Какие могут быть схемы родства, если ископаемые формы отделяют друг от друга миллионы лет? Строить на этих крупицах палеонтологического материала родословные животных и человека – эта идея заранее обречена на провал. Все эти схемы исторического развития организмов ничего не стоят. Время выбросит все их в мусорное ведро. Изначальное отожествление хода эволюции с ископаемыми свидетельствами сыграло здесь свою роковую роль.

Но геологи и палеонтологи не учитывают то, что не могло сохраниться в принципе, из-за систематического разрушения осадочных пород во времени. Презентации по ископаемым предкам человека превратились в веселый аттракцион, когда сами участники и зрители не верят, что очередное «переходное звено» продержится хотя бы еще десяток лет - до новой находки – нового «переходного звена». По большому счету имеет место корпоративный сговор эволюционистов генетиков и палеонтологов. Корпорация «Эволюция» умеет хранить секреты и широко использует постановочные эффекты.

Главное - побольше откусить от социального пирога. Сор из избы выносить не заинтересован никто. Палеонтологи копают - им платят деньги. Всех эта ситуация устраивает. Именно поэтому мы будем и впредь видеть веселые и возбужденные лица палеонтологов и антропологов, являющих миру очередную сенсацию. Однако эти сенсации по определению не могут жить вечно, обезьяньих и прочих животных «предков» свергнут в тот самый момент, когда найдут нового «предка».