22-25.12.2016. Нджамена (Чад). Собственно, почему «сердце Африки» — Чад? Общаясь с послами многих африканских стран в России, я часто слышу от каждого, что именно представляемая им страна является наиважнейшей в Африке. Во время колониального владычества британцев, французов, бельгийцев, границы Африки перекраивались без учета сложившихся этнических, родоплеменных традиций. Зачастую просто проводились прямые линии, как было удобнее сосущим кровь из Африки хищникам-европейцам. Иногда куски одной страны дарились другой.

Так, например, часть Кении, на которой находилась высочайшая вершина Африки — Килиманджаро, английская королева подарила Танзании (собственно, и Кения, и Танзания были в то время английскими колониями). Кровоточащая Африка была подобна трепещущему куску мяса, который раздирали «цивилизованные» европейцы, оттачивавшие на Африке весь арсенал средств и способов массового истребления коренного населения. Англичанами в Африке впервые были опробованы: блокпосты, колючая проволока, пулеметы, бронепоезда, концентрационные лагеря, в которые сгоняли не только военнопленных, но и гражданское население и детей (в английских концлагерях только в Южной Африке погибло более 22 тысяч детей).

Но эра колониального владычества отошла в область истории, во многом благодаря помощи СССР африканским странам, признанию нашим государством независимости африканских государств. Здесь это очень хорошо помнят и отношение к России, в отличие от отношения к той же Франции, позиции которой в Чаде очень сильны (Чад — бывшая французская колония), очень теплые. Чад хочет развивать отношения с Россией, ориентируется на Россию и Китай. Это — приоритетные направления.

В ходе колониального «раздела», а, вернее, раздербанивания Африки, исторически сложившаяся территория Чада в значительной мере поменяла свои границы и из чисто центральноафриканской страны переместилась немного к северу, к так называемым странам Магриба. Современный Чад находится частично в Центральной, частично в Северной Африке, с небольшим смещением влево, хотя считается центральноафриканской страной. Чадцы говорят: если Африка — тело человека, то Чад находится там, где у этого человека сердце.

  Справка Всемирной Энциклопедии Путешествий

Ма́гриб (араб. المغرب‎, эль-Ма́гриб: «там, где закат») — название, данное средневековыми арабскими географами и историками странам, расположенным к западу от Египта. Название сохранилось в арабском и поныне. До сих пор на арабском так называется Марокко. Традиционно Магрибом называются земли между Сахарским Атласом на юге и атлантическим или средиземноморским берегом на севере, то есть северные части Марокко, Алжира и Туниса. В настоящее время понятие Магриб получило в политике более широкое значение (т. н. Большой Магриб) и в него включаются (с запада на восток): Западная Сахара, Мавритания, Марокко, Алжир, Тунис, Ливия. В средние века в понятие «Магриб» включались также мусульманская Испания (Андалусия) и другие владения бывшего Арабского халифата в западной части Средиземного моря (Балеарские острова, Сардиния, Сицилия). Общее название «эль-Магриб» эти государства получили в период завоевательных походов арабов. В переводе с арабского эль-Магриб — «страна, где заходит солнце» или «Запад».

Википедия

Тем временем в «Mercure le Chari» уже два дня идет подготовка к какому-то циклопическому событию, я подозреваю, что это — местный корпоратив. Из запасников выкатываются огромные круглые столешницы, каждый стол — человек на 12, к ним привинчивают ножки. Внутренний «мини-парк» отеля, где я каждый день завтракаю, умиротворяясь видом неторопливой Шари, украшают гирляндами. Нет, не корпоратив! Свадьба! — мне в номер приносят приглашение. Интересно! Настоящая нджаменская свадьба! Я заранее представляю себе колдунов, вождей племен и пляски в стиле «Пятнадцатилетнего капитана» Жюля Верна, глухую дробь тамтамов, — ну, в общем, полагающуюся в таких случаях экзотику. Вооружившись верным «Nikon D90» и зарядив смартфон, я занимаю место за первым столиком от помоста, где явно будут находиться жених и невеста.

К восьми часам вечера (Нджамена утонула в декабрьской тьме, вспоминается кто-то из древнеарабских поэтов:

Лицо своё ночь залепила смолой,
А звёзды завесила черной парчой...

На освещенную прожекторами изумрудную площадку парка, в середине которой светится голубой бассейн, начинают съезжаться гости. Я уже понимаю, что, судя по всему, этнографической свадьбы не будет. Изысканные вечерние туалеты, платья, сделавшие бы честь приему у британской королевы, фраки, умеренное количество прекрасных художественных драгоценностей у женщин. Где я? Это, видимо, съемки очередного эпизода фильма о Джеймсе Бонде? Утонченные нджаменские красавицы томно поводят глазами. Огромные мужчины в тщательно подобранных туалетах негромко переговариваются. Элегантность соединяется в них с первобытной силой, исходящей из глубин Черного континента. Доброжелательные улыбки. Гостей — человек 500. Ни у одного человека я не заметил вызывающего туалета, демонстрации экстра-роскоши. Но одеты все, что называется, с иголочки. У женщин — изящные шляпки, нет килограммов золота и безвкусных сверкающих бриллиантовых колье.

Появляются молодые. Они должны пройти под аркой, разрезав ленточку.

Ведущая, — ухоженная и продуманно одетая негритянка (я — единственный белый), уверенно ведет вечер. Как я понимаю, нет ни идиотских шуток, ни пошлостей. Тихая, спокойная живая музыка, прекрасные французские песни, никакой попсы.

Фуршет: стейки, салаты, жареные бананы, прохладительные напитки. На каждый стол — бутылка вина, многие из которых остаются невостребованными. Нет никакой демонстрации купеческого размаха. Молодые разрезают торт, трогательно кормят друг друга тортиком с ложечки. Каждому из гостей (и мне тоже!) тоже достается по кусочку торта.

Молодые идут к оркестру, жених берет гитару и пара исполняет (на неплохом профессиональном уровне, кстати) несколько французских песен.

Гости вежливо хлопают, нет ни диких криков, ни пьяных рож, характерных для аналогичных мероприятий у нас. Я, честно говоря, в шоке. Недавно по приглашению знакомого я посетил подобную вечеринку в престижнейшем московском «Яре» (правда, это была не свадьба, а юбилей, но зал вместил не менее 500 человек). Чего там только не было! Пьяные матерные поздравления, лица со следами падения в салат... Икра красная, икра черная, икра заморская баклажанная... Пудовые осетры, жареные молочные поросята, водка рекой... Выступления цирковых коллективов, полеты полуобнаженных нимф на проволоке над жрущим залом, плавание полураздетых русалок в спецбассейне на сцене... Демонстрация запредельного размаха юбиляра, пошлости и цинизма, потрясающей купеческой дурновкусицы постсоветского пошиба...

Однако вернемся в Нджамену. Спокойно, без лишней суеты, гости выстраиваются в очередь, чтобы вручить молодым подарки. Всё. Я был просто ошарашен. Событие больше напоминало концерт в филармонии или хороший театральное вечер... Ясно, что гости — не простые нджаменцы. Я удостоился чести лицезреть местные сливки общества, как сейчас модно говорить, «элиту». Как же она отличается от той «псевдоэлиты», которую я вижу в Москве! Воистину, два мира, два Шапиро... Великолепная погода, свиристят мириады сверчков и цикад, с невидимой Шари доносится речная прохлада.

Но колдун все-таки был! Вернее, не колдун, а вождь, — со всеми атрибутами. Соответствующий историческим традициям Чада костюм, в руках символ власти — специальный жезл с хвостиком. Я вежливо поинтересовался на английском (с таким же успехом мог обратиться к нему на русском или на китайском), можно ли его сфотографировать. Помог язык жестов. Вождь благожелательно разрешил.

Наступает новый день. Как сейчас новомодно говорят в России, «крайний» уик-энд в Нджамене. Надо прибарахлиться — нужны сувениры. Юссуф, знающий в Чаде (и не только в Чаде), буквально всё и всех, везет меня на местный «развал». Рыночек располагается на пятачке недалеко от гостиницы. Здесь нет некачественных КИТАЙСКИХ сувениров. Продается продукция местных ремесленников, изготовленная в соответствии с историческими и художественными традициями Чада. Торговля и сбитие цены только приветствуются. Есть и определенные хитрости, которые начинаешь распознавать после посещения уже второго «отсека» с эбеновыми слониками, изделиями из кожи игуаны и питона, сумками и портфелями из крокодиловой кожи, страшными масками. Во-первых, как и в любой стране, иностранца стараются облапошить. Говорят тут, естественно, не только на французском и арабском, а на каком хошь. Половина торговцев обращалась ко мне на русском. Первое, что говорили, вглядываясь, на сколько меня можно нагреть: «Антикварные маски, очень дорого!» Маски прикольные, очень хорошей работы (кстати, я купил три). Но, безусловно, сделаны не во времена Птолемея, а месяца полтора назад и искусственно состарены. Цены при правильной постановке вопроса (показ и убирание наличных, демонстративный уход в другую «палатку» и проч.), тают, как сосульки весной. Правда, сосулек в Чаде никто не видел. Снега здесь никогда не было.

  О хитростях нджаменской торговли сувенирами:

«Отсеки» торговцев очень узкие и длинные, и вначале я недоумевал, почему здесь так все неудобно устроено. Оказывается, это для меня неудобно. А для выцыганивания покупки как раз очень удобно. Радушно приглашая тебя зайти в прохладную глубину «отсека», владелец (это обычно не сам мастер, а нанятый торговец) закрывает собой выход и, если настоящей революционной смелости Че Гевары у тебя нет, то из чувства неудобства перед продавцом человек обязательно купит какую-нибудь абсолютно ненужную ему вещь. Раскусив эту нехитрую, но действенную стратегию, я внутрь не захожу, хотя очень хочется рассмотреть и маски и прочие африканские (повторюсь, КИТАЙСКОГО ширпотреба тут нет) чудеса. Продавцы же делают все возможное, только бы ты зашел в спасительную тень «отсека».

Выбираю две сумочки изящной работы из кожи игуаны и питона для дочек, сумку и портмоне крокодиловой кожи для дамы моего сердца. «Питоновый» кошелек для одной из дочек. Цена падает больше, чем вполовину, при этом понятно, что можно было опуститься еще ниже, но уже нет сил — «на точке» я нахожусь часа два, обошел все «отсеки». Слоники из эбенового дерева для подарков, три маски (одна себе, две — «на заказ»), этнографический нож для разрезания бумаг, тоже из эбенового дерева, с ручкой в виде крокодила.

Воздух ощутимо сгущается. Пыльная буря из Сахары, которую ждали в начале декабря и которая приходит в Нджамену раз в несколько лет на 3-4 дня, очевидно, ударит уже сегодня. Надо срочно возвращаться. «Буря, скоро грянет буря» — как справедливо отмечал «буревестник революции» А. М. Горький. Здесь и сейчас это понимается буквально, а не в переносном смысле, то есть в том, в каком писал Алексей Максимович. «Свадьбу успели провести вовремя» — думаю я. Уже ничего не видно, мельчайшая пыль скрыла город, реку Шари, пальмы, сверчков и моих друзей-ящерок.

Пыльная буря отличается от бури песчаной, в которую я однажды попал в Южной Гоби, когда летящие с невообразимой скоростью тучи песка чуть ли не бумагу резали. Здесь же мельчайшая взвесь просто закрывает солнце. Теперь мне понятны бурнусы, которые носят местные граждане. Но, если я уютно устроился в комфортабельном номере (хотя запах пыли стоит и в кониционированном, закрытом наглухо помещении), то как себя в такой ситуации чувствуют жирафы, о судьбе которых так беспокоится в комментариях к этому циклу статей Андрей Дубинин?

Спускаясь на завтрак, я понимаю, что традиция пить нджаменский чай, любуясь видом на Шари дала серьезную трещину. На улицу лучше не выходить. Но это еще не все неприятности. Шведский стол, обычно по утрам вполне приличный... отсутствует. На электроплитке сиротливо притулился чайник с моим любимым напитком. Больше ничего нет. Выясняется, что в «Mercure le Chari» я остался единственным постояльцем. Но, конечно, голодным меня не оставили. Повар, напоминающий Кинг-Конга, но одетый во франтоватый фартук и с шапочкой, сооружает для меня гигантский омлет с ветчиной. Сок гуаявы дополняет завтрак русского джентльмена в Нджамене. Жизнь продолжается!

Справка Всемирной Энциклопедии Путешествий
Чад