Наступило утро. После завтрака я был препровожден к Тимуру бен Адаму, но перед этим, на веранде, когда слуга помогал мне переодеваться в новый бедуинский костюм, он тихо шепнул:  «Вам следует опасаться мистера Мухаммеда, храни его Аллах!» Я морально (взглядом) и материально (положив в его карман $20) поблагодарил слугу за одежду и ценную информацию, хотя ни на йоту не сомневался, что передача информации была инициирована самим хозяином. Таким образом, очевидно, Тимур передавал мне пожелание «Доброго утра»: Восток - дело тонкое…

Одет и предупрежден, значит, вооружен! На парадном ложе под белым балдахином, окаймленным золотистой бахромой, напротив входной двустворчатой, темной двери, покоился на многочисленных подушках Тимур; по правую руку от него за низким инкрустированным белым столиком сидел Мохаммед. Эта комната представляла собой обширный и продолговатый зал с мраморным полом, с центральным квадратом, выложенным белыми и черными плитками, которые располагались в шахматном порядке. Таким образом, Тимур располагался по одну сторону своеобразной шахматной доски и как бы всегда играл белыми фигурами, а его посетитель или гость – всегда черными.

На одной стене зала расположились четыре сводчатых, мозаичных окна, на другой - сплошной стеллаж с выдвижными ящичками и бронзовыми табличками. В интерьере, оформлении проемов и потолка преобладали пурпурные и пастельные тона, что придавало залу торжественность и изрядную долю разумного великолепия. Стоящий у порога служитель торжественно доложил почти все мои титулы, звания и имена. Он посторонился, а я, развязав и сняв «арафатку», вошел в помещение и отвесил почтительный поклон Тимуру. Слуга удалился, прикрыв за собой двери. Я медленно направился к ложу; и, подойдя почти вплотную к нему, остановился, чтобы вторично поклониться, а затем выпрямился и застыл в ожидании вступительной речи восточного олигарха. На мгновение в зале воцарилась тишина, и мне показалось, что я слышу биение трех сердец. Мохаммед с любопытством посматривал на меня, взгляд Тимура был непроницаем.

Наконец Тимур вымолвил:

- Вчера вы не очень утруждали себя ознакомлением и работой над нашим отчетом.
– Сэр, я только в полдень получил этот проект, а сегодня утром уже был готов к его оппонированию.
– О да,- не без сарказма произнес Тимур,- если не в делах, то в вопросах модной одежды вы у нас очень крупный специалист.
– Простите, сэр,- ответил ему я, изображая «святую наивность», - но никак не возьму в толк, на что, собственно вы намекаете… может лучше сразу же перейти к конкретике при обсуждении данного проекта, но перед этим, я хотел бы лично взглянуть на три монеты из находок в первом лагере, - и назвал древнегреческую Драхму с Александром Македонским, древнеримский Денарий с Янусом, французский Наполеондор с Бонапартом.
- Вы сомневаетесь в их подлинности? - с усмешкой вклинился в наш диалог Мохаммед, но Тимур его резко оборвал и, кликнув дворецкого, приказал принести мне все необходимое.

Слуги быстро внесли и установили стол с настольной лампой и кресло из черного дерева по другую сторону от шахматной доски. Только после этого я, попросив разрешения у Тимура, гордо занял место на троне черного короля. На столе лежали перчатки, многократная лупа, весы и даже стояли в штативе необходимые химреактивы. Я сразу понял, что зала - своего рода мюнцкабинет (хранилище монет). Каждый правитель хотел иметь при своем дворе собрание монет, не был исключением и Тимур бен Адам. Пока Мохаммед суетился у стеллажей, я взглянул на Тимура.

В его глазах появился намек на то, что раздражительность постепенно улетучивается. В преклонном возрасте время ведет ускоренный отсчет и в настроениях, и в эмоциях! Одним из первых известных Истории нумизматов был уроженец Падуи Джованни Кавини (1499-1570) - резчик печатей. Он прекрасно знал родословное Древо Драхмы, чувствовал и понимал языки древних монет. Но его плодотворная деятельность служила не только научным интересам. Он резал новые штемпели по старым монетам Средиземноморья и чеканил великолепные подделки, прозванные «падуанцами». С тех пор «падуанцами» стали называть только высококлассные подделки. Говорят, что промышлял этим по молодости и сам Леонардо…

Я не был тем профессиональным нумизматом, которого приглашали бы для третейского разбирательства в собраниях закрытых коллекционных источников. Однако некоторый опыт практической работы с «падуанцами» и биллонами приобрел, когда в Чехии разыскивал следы исчезнувшей Буллы Карла Великого. Неподалеку от Богемской деревушки Иоахимсталь, где был когда-то серебряный рудник и имперский монетный двор, в серебро тайно начали добавлять лигатуру, и его содержание уже не соответствовало эталонной норме. Тем самым, талеру стали придавать принудительный курс.

Иными словами, вводили в обращение монету не по эквиваленту веса основного материала, а по номиналу, который был выше реальной стоимости заключенного в нее серебра. В Чехии я выяснил документально, что секретные и опасные игры с билонными (фальшивыми) талерами с привлечением к этим играм гениальных резчиков, были инициированы государственными интересами и опустевшей казной. За пологом монетного двора стоял или восседал собственной персоной Император Священной Римской империи Карл Великий. Если провести простую аналогию, то можно смело назвать поименно государственных мужей, которые стояли за пологом у мастера Кавини или у Леонардо. В государственных финансовых регалиях биллонные аферы признавались вполне легитимными, хотя всякая другая самодеятельность признавалась страшным жульничеством и жестоко каралась во всех странах во все времена.

Наконец, Мохаммед положил на салфетку передо мной три нумерованных сафьяновых коробочки и описания к ним из картотеки собрания. Визуальный осмотр с лупой занял несколько минут, потом каждую монету я взвесил и сравнил показания прибора с представленным описанием и распечаткой из каталога в Интернете, которую сделал вчера вечером в своем бунгало. Веса, легенды, оттиски были сопоставимы с каталогом, но монеты молчали. Тогда я взял Драхму в правую руку, поднес ее на уровень глаз и чуть-чуть потер пальцами в тонких перчатках. Прислушался и услышал звуки, напоминающие шум далекого прибоя… все три монеты тихо говорили на разных языках о чем-то своем, но уверили меня окончательно, что они – самые настоящие музейные экспонаты первой величины, раритеты из монетных дворов, а не «падуанцы».

Я снял перчатки, небрежно бросил их на стол и откинулся в кресле. Заниматься химическим анализом не имело смысла. Нумизматика – увлекательное и азартное занятие, право слово! Можно было часами изучать и слушать каждую из этих монет, увы, я пообщался с ними всего 44 минуты… а еще предстояло выслушивать очень слабое подобие на мистификацию от господина Мохаммеда.

– Раритеты,- выдохнул я с пафосом куда-то в зрительный зал и бесцеремонно закурил сигару. Меня нисколько не занимало поведение, мимика или реплики моих партнеров, ибо данная сцена в спектакле принадлежала полностью мне со всеми ее диалогами, действующими лицами и декорациями.
- С вашего разрешения,- обратился я к Тимуру, - после кофе мы прослушаем выступление нашего дорогого соискателя. Он кивнул мне в знак согласия, а на его лице прочитывалась улыбка на «удовлетворительно».

Мохаммед очень аккуратно уложился в 15 минут. Я задал ему несколько незначительных вопросов, на которые он бойко ответил. В его душе звучали литавры и духовые инструменты янычар или белых мамлюков, но в конце баталии, после артподготовки, в бой вступил 13-й черный легион (под моим командованием). Я поднялся из кресла и оперся руками в столешницу, как в кафедру. «…И начал змей исподволь хулить Адама, говоря: «Будущее принадлежит молодежи. Вы родились на заре нового тысячелетия, дабы властвовать над новым миром. Спешите же вкусить плодов Драхмы, пока Великий Аллах еще не создал других людей, которые начнут властвовать над вами!»

И еще говорил этот « змей с кафедры черного короля»: «Тимур создал прекрасную диадему из художественных жемчужин сказочного Востока, которой позавидует и Лувр, и Британский музей. Мохаммед тоже мечтает создать нечто свое, современное, - сродни новому чуду, чтобы в чем-то даже и превзойти своего наимудрейшего Учителя и могущественного Властелина. Такой подход – в высшей мере похвален и заслуживает всеобщего одобрения!!! Картинный жест правой рукой в сторону Тимура и эффектная пауза.

- Нашей золотой молодежи присущ энтузиазм, напор и решимость в действиях, именно этим, на мой взгляд, можно объяснить те незначительные погрешности, которые легко устраняются после их неторопливого осмысливания и необходимого в таких случаях детального расследования! ...Картинный жест левой рукой в сторону Мохаммеда и эффектная пауза. - Я имею в виду тот факт, что Наполеондор 1803 года с монетной легендой «Наполеон император» ни при каких обстоятельствах не мог находиться в египетском «спящем кладе» Бонапарта. Как все мы все прекрасно знаем и помним, Египетская экспедиция началась в 1798 году, а заканчивалась уже без Бонапарта в 1801 году. Генерал Бонапарт в это время находился в Европе, а об Императорском титуле лишь тайно помышлял. - Пауза. – Вероятней всего, что после этого всемирно-исторического открытия на первой стоянке, поисковики в крайней эйфории от такой удачи что-то перепутали, и этот Наполеондор совершенно случайно приобщили к главным субъектам – 21 монете. Честь имею, - и с этими словами опустился в свое кресло.

Немая сцена в конце любой встречи всегда трактуется судьями, как «ничья», тем более, что 90 минут матча уже истекли. Звонок Тимура в золотой колокольчик возвестил об окончании интересной, но, увы, слишком скоротечной игры. Владыка судеб распорядился назначить обед на 19 часов на яхте и пригласил меня в нём поучаствовать в качестве почетного гостя. Я вежливо откланялся и взглянул на часы. Оставалась уйма свободного времени. Его следовало использовать с максимальной пользой, чтобы надежно успокоить волнения уже далеко не юного сердца.

От автора:

Изначальную задачу, поставленную в договоре с заказчиком, я посчитал полностью выполненной, поэтому первым делом «умыл руки», поплавав в бассейне, и позагорал в шезлонге. Затем на моторке отправился на соседний остров, где в фирменном магазине приобрел шикарный летний европейский костюм, светло-голубую рубашку с коротким рукавом, шейный платок, носки и туфли в тон, чтобы приодеться к предстоящему ужину. В конце концов, мне нужно было как-то оправдывать звание крупного специалиста по модной одежде в глазах Тимура ибн Айюба бен Адама – потомка легендарного Саладина!

Что может сравниться по красоте со Средиземноморским закатом… думаю, только закат солнца на этом же месте на следующий день.

Справка Всемирной Энциклопедии Путешествий

Биллонные монеты (от фр. billon) — неполноценные (разменные, кредитные) монеты, чья покупательная способность превышает стоимость содержащегося в них металла. В более узком смысле — монеты, в которых содержание благородного металла (золота или серебра) составляет меньшую часть, а большую — лигатура. Ещё более узкое значение — серебряные монеты 500-й и ниже пробы, где лигатурным металлом, как правило, выступает медь. Википедия

Аль-Ма́лик ан-На́сир Сала́х ад-Дунийа ва-д-Дин Абу́ль-Муза́ффар Ю́суф ибн Айю́б (араб. الملك الناصر أبو المظفر يوسف بن أيوب‎‎), в русской и западной традиции Салади́н — султан Египта и Сирии др., талантливый полководец, мусульманский лидер XII века. Курд по происхождению из рода великих воинов и благородных полководцев. Основатель династии Айюбидов, которая в период своего расцвета правила Египтом, Сирией, Ираком, Хиджазом и Йеменом. В Европе известен, именно как Саладин, хотя это даже не имя. Салах ад-Дин — это лакаб — почётное прозвище, означающее «благочестие веры». Собственное имя этого правителя — Юсуф ибн Айюб (Юсуф, сын Айюба). Википедия

Продолжение следует