В переводах переговоров я уже чувствовал себя настолько уверенно, что начал экспериментировать, осваивая синхронный перевод. Оказалось, тяну. Но обнаружились неожиданные препятствия, снижавшие качество перевода — по крайней мере, я сам так считал. Так, я свободно мог переводить с задержкой в одно слово, то есть мое предложение-перевод шло практически одновременно с переводимым предложением партнера по переговорам. Это производило сильное впечатление, но я-то понимал, что перевод в этом случае получается точной, но грубой «калькой», повторяющей синтаксические особенности другого языка. Было понятно, было эффектно, и было некрасиво. Я начал удлинять лаг, пытаясь найти минимальное время, за которое я угадаю синтаксические особенности переводимого предложения и учту их в переводе. Оказалось, минимум три секунды, обычно больше, но зато перевод получался действительно русским или английским.

Наконец, Офори получил из Аккры сообщение, что приехала основная масса советских изыскателей, многие с женами и даже с детьми. Мы прикинули, что дня через 4–5 они будут здесь. Сообщили Томсону, но он узнал об этом раньше нас от Офори. Стали с нетерпением ждать. Но прошло пять, семь дней, а никого не было. Офори сообщил, что у них возникли какие-то проблемы со здоровьем. Мы недоумевали: у всех сразу, что ли? И только потом, когда наши, наконец, прибыли, мы узнали, что произошло. Как обычно, в свободное от бюрократической волокиты и решения бытовых проблем время вновь прибывших повезли на Лобади-бич.