Очевидно, иния доходит до верховий Амазонии (т.е. равнинной части бассейна Амазонки), где довольно обычна в малообжитых местах. Такая быстрая встреча с символом нашей экспедиции, к сожалению, сопровождалась задержкой в связи с невозможностью преодоления границы между Перу и Эквадором по Мороне из-за бюрократических причин. Пришлось вести длительные переговоры по спутниковому телефону и, в конце концов, несколько изменить маршрут экспедиции – пересечь границу на автомобильном транспорте и сплавляться до устья Мороны по реке Мараньон.

Все это заняло значительное время в связи с излюбленным в здешних местах правилом все оставлять на завтра («маньяна» – «завтра» по-испански). Наши зоологические наблюдения довольно интересны, поскольку природа этого района до сих пор крайне плохо изучена. Местные жители рассказывают про гигантскую анаконду, которая несколько лет назад якобы съела солдата на погранзаставе, охотятся на черепах и кайманов. Эта охота (плюс расположение поселений, главным образом, по берегам рек) ведет к тому, что у крупной реки ныне не встретишь каймана и не услышишь хор обезьян-ревунов на рассвете.

Но мелкие, — как раз наименее изученные животные, — попадаются постоянно. Причем, чтобы что-то интересное увидеть, надо ходить ночью с фонариком. Днем же видны в основном птицы — разнообразные цапли, на которых местное население не охотится, попугаи, хищные птицы, многочисленные воробьиные и их гнезда. Зато ночью все преображается: на ветвях в разнообразных и причудливых позах сидят разноцветные ящерицы из семейства игуановых, изредка попадаются змеи — мне в основном попадались мелкие и ярко окрашенные молодые экземпляры (которые были похожи на коралловых змей), красивые, как драгоценные браслеты и мирно спящие на крупных листьях.

Удивительны мелкие саламандры, постоянно встречающиеся ночью на ветвях и листьях кустов невысоко от земли. Особо же многочисленны и заметны лягушки — они везде: в подстилке леса, на ветвях и листьях. Некоторые из них поражают яркой и контрастной окраской — они обычно мелкие и неподвижно сидящие на листьях у земли. Каких-либо попыток удрать они не делают, так как предупреждают всех хищников своей яркой окраской, что их плоть крайне ядовита. Другие лягушки с присосками на лапках лазают по ветвям и их самцы издают громкие и нередко мелодичные трели.

Они бывают разнообразны — от более или менее крупных (как наша озёрная ляга) до крохотных лягушечек с ноготок (о том, что это взрослые самцы, можно догадаться только по наличию горлового пузыря, с помощью которого они издают призывные звуки — в основном разнообразное бульканье — для привлечении самок), но все имеют защитную окраску — под цвет листвы или коры дерева. Среди прелых листьев подстилки попадаются удивительные лягушки, имитирующие опавшие листья — за глазами у них килевидные плоские расширения, направленные в стороны, спина покрыта зеленовато-буроватыми пятнышками. Они также не пытаются убежать, а подтягивают ноги и прижимаются к земле, чтобы быть как можно незаметнее.

Но особенно вездесущи беспозвоночные. На солнечных пляжах донимают мелкие мошки, называющиеся здесь «пиу-пиу», а в лесу тебя покрывают мелкие (но не жалящие) пчелы. И везде муравьи: мелкие, крупные, рыжие, черные и пр. Особо крупные муравьи (длиной до 3 см) появляются реже, но именно они представляют наибольшую опасность. Ужаленный ими человек сначала испытывает жгучую боль, затем у него появляется боль в почках и другие признаки отравления. Однако, слава Богу, спустя несколько часов, все проходит. Местные называют таких муравьев «конго». Нам пока повезло — ужаленных не оказалось. Наиболее впечатляющими, тем не менее, оказались огромные пауки-птицееды. Они довольно обычны в лесу, и их появление в нашем лагере сразу отмечается отчаянными женскими воплями. Другие, не менее впечатляющие паукообразные, — это длинноногие фрины — похожие на гигантских пауков плоские создания с устрашающе шипастыми хватательными передними конечностями. На самом деле они родственники не пауков, а, скорее, скорпионов, только совершенно безобидные для человека. Их часто можно увидеть ночью сидящими на коре крупных деревьев у земли и поджидающими излюбленную добычу — древесных сверчков.

Выставленные для просушки башмаки неодолимо притягивают красивейших бабочек — черно-зеленых с белыми пятнышками и хвостиками ураний. Это семейство ночных бабочек приспособилось к дневной жизни и его представители стали очень похожи на наших махаонов. А вот знаменитых голубых морфо, пролетающих обычно на недосягаемой высоте или порхающих над речными протоками наподобие волшебных эльфов, почему-то пока было мало (может быть не сезон). Зато попадались сумеречные каллиго — темно-сине-фиолетовые гиганты с исподом крылышек, искусно имитирующих окраску сухого листа. На свет прилетали огромные темно-серые и желто-коричневые павлиноглазки.

Жуки-носороги и дровосеки пикировали на экран с грозным гудением. Реже прилетали коридалы — крупные вислокрылки, похожие на гигантских муравьиных львов, снабженных мощными крючковатыми челюстями (у самцов эти челюсти особенно устрашающих размеров — в несколько раз длиннее головы). Но самыми интересными для меня гостями были разнообразные кузнечики и сверчки. Зелененькие, как листики, пятнистые, шипастые, нередко причудливой формы фанероптерины (листовые кузнечики) были особенно многочисленны. Эта группа кузнечиков наименее изучена и наиболее разнообразна в тропиках.

Среди них наверняка есть новые для науки виды и даже роды, но более точное определение их возможно лишь в кабинете с помощью микроскопа. Другие кузнечики — тяжеловесные и окрашенные обычно под цвет древесной коры — не любят прилетать на свет. Их можно увидеть, освещая фонариком листья и ветви деревьев и кустов в лесу. Эта группа кузнечиков встречается практически только в Америке, хотя некоторые из них каким-то чудом умудрились попасть в Африку.

В Юго-Восточной Азии имеется совсем другая группа кузнечиков, которая удивительно похожа на американцев, но не родственна им. И, наконец, сверчки — как правило серенькие и скромные, но чтобы увидеть древесных сверчков, нужна настоящая охота. Выслеживаешь на слух поющих самцов в переплетениях древесных стволов и лиан, при этом надо не шелохнуть веточку, не треснуть сучком. В противном случае певец замолчит или скроется в дебрях, совершив два-три мощных прыжка. Эта сложность ловли лесных сверчков — главная причина их очень плохой изученности в тропиках. Их невозможно просто ловить, за ними нужно специально охотиться. Зато результаты такой охоты дают массу нового.

Я не сомневаюсь, что среди собранных в лесу на Мороне видов имеется немало новых и даже, возможно, не только видов, но и родов. Особенно интересны в этом отношении пауковидные сверчки, живущие на коре деревьев, и листовые сверчки — обитатели листьев крон тропических деревьев. Этим лесным обитателям свойственны крохотные ареалы обитания (районы распространения вида), и переезжая из одной области Амазонии в другую, нередко встречаешь совсем другие виды этих удивительных насекомых. Поэтому в Перу в лесах вдоль реки Мараньон и в устье реки Мороны я ожидаю увидеть нечто новое и не менее интересное.

Продолжение следует