Как-то мы с женой отдыхали в Индии. Точнее в Гоа. Хотя  бытует мнение, что мини штат Гоа - не типичная Индия (в нем долго хозяйничали португальцы), -  это, конечно, Индия. Просто поменьше  мусора, меньше нищих и ниже их активность, да храмы и остатки колониальной застройки пиренейско-католического вида. Остальное все индийское, с видимыми признаками бывшей владычицы морей. Прежде всего, английский язык, который, кстати, хорош тем, что в отличие от настоящего английского и американского, вполне приемлем для русскоязычных обладателей советского высшего образования.

Стоит шагнуть из кондиционированного холла гостиницы в жару улиц, представляющих собой ряды торговых палаток, как тебя берут на абордаж удивительно миловидные, молоденькие торговки с нереально белыми зубами и косами размером с лошадиный хвост. Специально поставленными, звучно-противными голосами они начинают блажить: «Dear friend! Look! Look my маленький bazaar».

И когда в спину еще несется надежда на будущую встречу: «Will you come back? (Вернёшься?)», к тебе для рукопожатия тянется очередная смуглая лапка: «Hello! Прывет! Good price! (Хорошая цена)». Движение здесь левое. Не только в том смысле, что английское левостороннее, но и в нашем российском понимании «левое», - по сравнению с которым московский автобеспредел - немецкий автобанный ordnung. На пути из аэропорта я воспользовался своим плантаторским видом (который, по словам сына Ивана, складывается из властного взгляда и золотых часов), сел на место экскурсовода рядом с водителем, и вскоре об этом пожалел.

Миновав единственный в Гоа светофор возле аэропорта, мы влились в транспортный поток, который, имея определенную направленность, являл собой какое-то броуновское движение из байков, тук-туков, набитых людьми автобусов без стекол и чем-то груженых самосвалов-татр. Причем понять, где встречный поток, а где наше направление, мне удавалось далеко не всегда. Буквально через 15 минут езды, не проехав и пары километров,  мы уже созерцали валяющийся мотоцикл, труп на обочине и толпу оживленно жестикулирующих граждан. В  процессе этого драйва моя водительская правая нога «газ-тормоз» дергалась подобно лягушачьей лапе в опыте  Луиджи Гальвани. Вскоре я почувствовал, что седалищный нерв еще чуть-чуть и просто оторвется от задницы.

Индус, тащивший наш багаж из автобуса на рецепцию, увидев мою  приволакивающую правую ногу иноходь, вдруг бросил сумки, утратив на минуту интерес к верным чаевым, выпучил глаза, ослепил фирменной улыбкой и заорал: «Massage! Massage sir!»… Но возвращаюсь к главной теме - тропическим фруктам и тому, как правильно их есть. Фрукты в Индии недороги. Здоровенный ананас, источающий неземной аромат и истекающий при разделке соком, стоит, как у нас такое же весовое количество картошки. Правда, продаются ананасы не на вес, а поштучно (мало кто знает, но ананас - не фрукт, а овощ! - прим. Энциклопедии). Вначале вы съедаете целый ананас. Делаете это, стоя нагишом, обливаясь соком, и вам кажется, что никогда не насытитесь этой едва солоноватой, ароматной сладостью. Но, в конце концов, у вас начинает щипать во рту, а некоторые участки языка слегка деревенеют - как при стоматологической анестезии, - и вы понимаете, что перебрали.

На второй-третий день, в зависимости от аппетита, вы съедаете уже пол-ананаса. И, наконец, понимаете, что вам хочется чего-то другого. Так сбывается маленькая мечта рядового северянина, порожденная, лично у меня, писателем Гончаровым, который в своих путевых заметках «Фрегат Паллада» со смаком описывает, чем ананас в Индии отличается от Санкт-Петербургского собрата. Чего же хочется еще? Наверное, каждому своё. Я перешел к папайе. Ах, папайя, в синекуре тропического пляжного отдыха ты породила немало воспоминаний. Погружение в твою нежную оранжевую мякоть - это и возвращения в затерянные уголки памяти…

В аспирантуре "Плешки" (Институт народного хозяйства им. Г.В. Плеханова - прим. Энциклопедии), в которой я учился тридцать лет назад, у меня был приятель. Это был пасынок технического секретаря Генерального секретаря КПСС Л.И. Брежнева, занимавшегося упаковкой подарков, которые рассылал Леонид Ильич от себя лично по политической и бытовой линии. Кое-что доходило и до пасынка, который, бывало, делился со мной, в том числе предметами потребления с ЦКовского стола. Например, он угощал меня сигаретами «Новость», сделанными специально для Брежнева.

То есть сами сигареты «Новость», продававшиеся в ларьках, были довольно посредственными сигаретами, и никаким дефицитом не были. Коротенькие такие сигареты, с белым фильтром, в мягкой пачке, стоили, кажется, 24 копейки. Они почему-то нравились Леониду Ильичу и фабрика «Ява» делала для него персонально ограниченную партию «Новости» в твердой пачке размера king size. Справедливости ради замечу, что на вкус они были таким же дерьмом,  как и те, что выпускались  в продажу. К чему это я про Брежнева? Дело в том, что именно от своего приятеля я впервые услышал о существовании заморской диковинки - фрукта папайя.

Он рассказал мне, что каждое утро самолетом из Индии Брежневу к завтраку привозят эту самую папайю. Сам он ее пробовал только раз, вкуса точно не помнит, но помнит, что вкус - олимпийский, а омолаживающая польза огромна, практически, как мифические молодильные яблоки. Только с молодильными  яблоками в России напряженка, а папайи в Индии завались. Так у провинциального аспиранта Вити Барабанова (это - я) появилась мечта. Попробовать папайю. Не для того, чтобы омолодиться, я и так был молод, папайя подсознательно стала для меня символом элитарности, этакой исключительности. Вскоре мне повезло.

Зайдя в гастроном на Валовой, увидел очередь. Реакция, выработанная развитым социализмом, сработала безупречно. Броском опережаю семенящую к хвосту очереди бабку, безнадежно завопившую мне вслед: «Мужчина, за мной будете!». Еще мгновенье - и уже я не последний, так как сзади пристраивается все еще бормочущая что-то старуха. Смотрю, что же дают. Какие-то пестрые жестяные банки объемом 700 мл. Что в них, никто толком не знает. Но что-то импортное и сладкое. Цена изрядная - 1 руб.65 коп. Очередь идет споро, небольшие ящики с банками убывают прямо на глазах. На руки дают по 4 штуки. Начинаем выкрикивать, чтоб давали по две. Продавщица рявкает: «Очередь больше не занимать!». Чувствую, что не хватит. Мне повезло, хотя частично - досталась последняя банка. Под возмущенные причитания бабки, рассматриваю приобретение. На красивой глянцевой этикетке, с  рисунком неведомого мне оранжевого фрукта написано: "Papaya".

Это была папайя в сахарном сиропе. Есть я ее не стал. Придти в общагу на Зацепе, вспороть тупым ножом эту красоту и съесть содержимое было примерно то же, как сейчас распить бутылку Дом Периньон из майонезных баночек в загаженном подъезде. Банка была материализовавшимся символом сияющих вершин, пусть консервированным, но, все же настоящим. И она отправилась в потайной посылочный ящик под кровать к другим благам несоциалистического и не совсем социалистического мира, как то: томик Пастернака из валютного магазина «Березка», бутылка финского ликёра, коробка ароматизированных презервативов.

Банка хранилась в ящике долго, дольше, чем ликер и презервативы. И вот, наконец, мне представился подходящий случай попробовать загадочную папайю. Ко мне в гости приехали ленинградцы -  родная сестра с малолетним племяшом. Я - столичная штучка, - естественно, хотел пояснить сестре разницу в извечном споре между Москвой и Питером.  Поэтому, пока гости пялились в грязное общежитское окно на карагач, на ветке которого уже второй год болтался, постепенно истлевая, женский лифчик, вскрыл живот заветной банке. Вытащил из тумбочки ложки и сдержанно пробасил: «Пр-рашу».

И тут мой единственный племяш Серега, можно сказать, плюнул, ну, ладно бы на меня, нет, на мечту, на порыв души. Он взглянул на банку и аденоидным голосом заявил: «ЭТО я есть не буду!». И ведь так и не притронулся, гаденыш. Да и сестра не лучше: заявила, что папайя это - индийская дыня; есть, конечно, можно, но вкус - на любителя. Попробовал и я. То ли племяш сбил мне настроение, но сестра оказалась права. Так себе вкус - сладко, мягко, типа тыквы. Прошло много лет... И теперь я понимаю, что главное в папайе. Ее нужно либо тебе самолетом к завтраку, либо тебя самолетом к папайе… тогда я еще не знал, что у меня эта дорога туда займет десятилетия….

Примечание:

Спелая папайя довольно сладка, при этом низкокалорийна. В ста граммах папайи – всего тридцать девять калорий (в арбузе, кажется, 45). Никакими чудодейственными свойствами, как, впрочем, и любой другой фрукт, папайя не обладает, но, конечно, свежая очень полезна (в плодах папайи содержатся витамины С и А, а также калий и магний. Есть данные, что с помощью этого фрукта индийцы лечили даже онкологические заболевания, правда,  медстатистика тогда не велась и был ли толк от лечения - неизвестно). Выбирать папайю  нужно по двум признакам: ровный окрас корки и некоторая нежесткость (упругая мягкость) поверхности.

Папайя имеет свойство дозревать. Поэтому, придя на рынок, нужно  облюбовать торговца или торговку, сделать веселое лицо, изобразить поедание арбуза и гаркнуть: «Papaya today!» или «Papaya tomorrow!» или даже «Papaya day after tomorrow», если собираетесь везти ее с собой на родину. Да, еще маленькое замечание. Если вы находитесь в испаноязычном регионе произрастания папайи, к примеру, на Кубе, не называйте её «папайя». Торговки на рынке начнут хихикать и строить вам глазки… Там у них так называется то,  что есть у любой торговки, но они не все этим торгуют. Просите «фруто бомба». А в Россию папайю привозят сильно недозрелой. В таком виде ее есть не стоит.