Однажды в мае под вечер я решил сделать Томсону приятное - пошел к нему ужинать, и еще издали увидел на площади перед Общественным Центром целую толпу девчонок в школьной сине-белой форме. У ганцев такие девичьи стайки называются «чикен суп». Мне это название нравилось из-за внешнего сходства. Тощие шейки, костлявые плечики, угловатые коленки, тонкие руки и непрерывное бурление – все это напоминало кипящий суп из дистрофических цыплят, которых в России называли «синяя птица». Но по действиям этот «суп» скорее напоминал рой пчел или ос, от которого следовало держаться подальше,

если не хочешь, чтобы тебя затюкали, захихикали, высмеяли и вызвали на глупые оправдания неведомо в чем. «Наверное, экскурсия, - подумал я, - тоже на ужин». Я благоразумно заранее плавно изменил свою траекторию, чтобы эти чертенята не поняли, что я от них шарахнулся, и якобы с самого начала хотел идти именно таким путем. В то же время траектория не должна была быть подозрительно кривой – ведь ровное место! В итоге пришлось пройти от них метрах в двадцати, глядя при этом то под ноги, то на небо, то налево, то… направо, то есть на этот «чикен суп». Конечно, мне досталось. Они щебетали на английском и ашанти, строили глазки, корчили рожи, что-то выкрикивали, изображали бороду, прятались за спины друг друга и весело хохотали.

Обращала на себя внимание одна девушка – явно старше всех, наверное, учительница, хотя и одетая почему-то как школьница. Она стояла чуть поодаль, открыто смотрела на меня и слегка улыбалась. Я скромно отвел глаза, хотя тут же себя ругнул: чего это я? Поднялся на террасу и снова оглянулся. «Чикен суп» уже нашел себе новую жертву, а та девушка все смотрела, как мне показалось, в мою сторону. Она была темнокожей, с великолепной фигурой. Лица с такого расстояния я толком не разглядел. В это время зазвонил звонок, извещая, что кушать подано. Люди, выпивавшие на террасе за столиками, встали и начали просачиваться через двери внутрь. Девчонки всей стайкой тоже потянулись в помещение. Когда они пересекали террасу, один из сидевших там ганцев встал и направился к ним. Это был Барт Пландж. Вдруг из стайки выбралась та самая девушка и быстрым шагом пошла навстречу Планджу. Они только что не бросились друг к другу в объятия, взялись за руки и оживленно заговорили.

Барта я видел со спины, а девушка стояла лицом ко мне, радостно улыбалась и чуть не приплясывала от возбуждения. Вот тут-то я и разглядел ее лицо. Оно было просто поразительным. Вполне африканские черты: довольно широкие крылья ноздрей чуть приплюснутого носа, огромные, широко посаженные глаза, полные, прекрасной формы губы, изысканный овал лица… Ничего европейского – но до чего здорово! Видимо, нервы у меня уже были слегка натянуты после всех этих мелких событий последних минут, а когда я разглядел ее, сердце в груди тяжело забилось. Я смутно почувствовал возможность каких-то серьезных событий, хотя и совершенно не понимал, каких. Да мало ли красивых негритянок я видел? Какого чёрта!

Тут девушка увидела меня за спиной Планджа, выглянула из-за него, как из-за угла, и в упор улыбнулась мне. Пландж повернулся, тоже увидел меня и, усмехнувшись, сказал: «Ага, уже познакомились!» Я, совершенно ошарашенный, тупо поклонился им обоим кивком головы и молча прошмыгнул внутрь зала, а за спиной услышал голос Планджа: «Ладно, дочка, пошли поедим».

За ужином мы - русские холостяки – сидели на обычном месте за крайним в ряду столом. Для девчонок установили несколько новых столов в противоположном конце зала у бара, где стояли аудиоколонки. Когда ужин закончился, их столы быстро унесли, чтобы освободить место для танцев, а мы за своим столом продолжали сидеть и неторопливо беседовать. Мимо прошел Асси, похоже, в хорошем настроении. Я остановил его и спросил:

- Что, к мистеру Планджу приехала дочь?
- Да. Магги. Вы уже встречались?
- Виделись, - невнятно ответил я, – а она что, учительница?
- Нет, почему? Школьница. Перешла в последний класс.
- Но разве она не старше их всех? – я кивнул в сторону девчонок. Асси замялся, но, видимо, решив, что от ответа не отвертеться, коротко сказал:
- Она в детстве сильно болела и шла в школе с отставанием на несколько лет. Но сейчас все в порядке. Давно уже! – и пошел дальше.

Я видел, как девчонки расселись вдоль стен на стульях и притихли. Начались танцы. Первыми, как всегда, вышли ганские начальники среднего звена с женами, и постепенно площадка заполнилась парами. Русские сидели, не обращая внимания на танцующих: здесь такое каждый вечер. Захотим – потанцуем. А я рассеянно смотрел на толпу. Вдруг снова увидел ту же поразительную фигурку в сине-белой форме: Магги! Кто-то ее уже пригласил. Я дождался конца танца, пропустил несколько мгновений и быстро двинулся к Магги. Она издали увидела меня, встала и твердым шагом пошла мне навстречу. Мы встретились почти в центре пустой площадки. Она сказала: «Ohoye, Val!» Я сказал: «Ohoye, Магги». И мы начали танцевать раньше, чем зазвучала музыка. Заиграли хайлайф, который танцуется на расстоянии, «бесконтактным способом». Но я взял Магги за талию обеими руками, а она положила руки мне на плечи, и мы медленно двинулись сквозь толпу, не обращая на нее внимания. Вокруг мелькали черные и белые понимающие лица мужчин, ехидные рожицы школьниц, а мы все танцевали и танцевали, не замечая промежутков между танцами.

Магги на каблучках доставала мне примерно до переносицы, так что когда она бросала на меня взгляд, она даже не поднимала голову. Ее африканские кучеряшки были распрямлены и зачесаны назад, образовав что-то вроде огромной пушистой капли, перехваченной ярко-голубой атласной лентой. В ушах – золотые серьги явно европейской, тонкой работы, но африканского дизайна. Шея была перехвачена похожим на браслет ожерельем из белых перламутровых гемм. Мы танцевали то на расстоянии вытянутых рук, и тогда я иногда чувствовал легкое прикосновение ее пальцев там, где кончались волосы и начиналась шея, то совсем близко, и ее волосы щекотали мне лицо.

Я не мог оторвать взгляд от ее лица. Оно было совсем юным. Ни одной морщинки, ни одного изъяна. Но вот глаза… Трудно было поверить, что они принадлежали девчонке, прожившей на свете лет двадцать. Казалось, она могла творить с ними все, что ей заблагорассудится. То пускала в них прыгать веселых чертенят, то была в них какая-то непонятная грусть, то бросала она исподлобья на меня такой взгляд, полный неописуемого кокетства, может быть, даже не замечая этого, что у меня холодела спина и становились мягкими ноги… Глаза у нее были цвета черного шоколада, зрачки почти не различались – казалось, можно было бы любоваться только прекрасной их формой, но… Настенные плафоны утомляли зрение, от них некуда было скрыться, и я пытался дать глазам отдых на темном лице Магги. Почти случайно мы встретились взглядами, и вдруг я ощутил в её глазах какую-то невероятную, затягивающую глубину. От неожиданности у меня перехватило дыхание: впечатление было таким, будто я оказался ночью на высоком балконе без перил. Я судорожно вцепился в ее талию и отвел глаза. Когда шок прошел, я почувствовал, что усталость и раздражение глаз совершенно исчезли. Заметил, что Магги искоса, раскачиваясь в такт музыке, наблюдает за мной с лукавой улыбкой.

- Что это за фокусы? – спросил я, - ты что, колдунья?
- Я африканка, - ответила она.

И столько серьезности, смысла и достоинства было в этих словах, что во мне снова шевельнулось чувство, будто я прикоснулся к чему-то на самом краю бездонной пропасти. Ее слова пульсировали у меня в мозгу, и если бы она сказала: «Я – Африка», в тот момент я бы поверил ей безоговорочно.

Время шло. Мы всё танцевали. Постепенно спадало эмоциональное напряжение, появились мысли, и я стал замечать окружающее. Мы вышли на террасу передохнуть. Обычно ярко освещенная площадь была темна. Не было света и на террасе: наверное, экономили энергию. Были освещены только дальние улицы у жилых домиков. Мы стояли и смотрели на темное небо, на опрокинутую навзничь молодую луну и лениво переговаривались о каких-то пустяках. Не было ни желания, ни необходимости выкладываться и острить, как это обычно бывает при первом знакомстве.

- Магги, откуда ты знала, как меня зовут?
- Папа рассказывал. Мне стало лестно.
- А как ты узнала, что я – это я?
- Абоджисе брони (белый бородач)! – пропела Магги с интонацией кумасинской торговки огурцами. Вот как все было просто.

Вдруг ярко вспыхнули мощные лампы, освещавшие площадь. Из темноты выехал и остановился автобус, а из помещения, галдя и попискивая, начал вываливаться «чикен суп». «Сейчас Магги уедет», - оборвалось во мне что-то. Но она сказала: «Я остаюсь здесь на каникулы у папы».

Девчонки копошились у борта автобуса, не замечая нас в глубокой тени террасы. Магги подошла к самому ее краю, куда доставал свет ламп. Девчонки запрыгали и заорали: «Магги! Магги!» Потом пошептались, быстро, как старательные новобранцы, выстроились вдоль борта автобуса лицом к террасе и несколько раз хором прокричали какую-то речёвку. Магги рассмеялась, погрозила кулаком и крикнула в ритме той же речёвки: «Get away and never meet me!» (Уматывайте и больше мне не попадайтесь!). Девчонки, толкаясь и щебеча, полезли в автобус. Вышел сам Офори, еще кто-то из начальства, молодые ребята, которые танцевали с девчонками, и после короткого прощания автобус уехал. Люди вернулись в помещение, свет погас, и мы остались в темноте, в которой полностью растворилась Магги. Только чуть поблескивали белки ее глаз.

- Что, потерял меня? – спросила она.
- Вот я, здесь.

И она положила мне на грудь ладонь. Теперь в темноте блеснула еще и ее улыбка. Я тут же вцепился в ее ладонь, прижал к себе и не отпускал. Ладонь была маленькой, гладкой и прохладной.

-У тебя сильно бьется сердце. Волнуешься? Не надо. Не волнуйся, у нас все в порядке.

Я вспомнил, как пару часов назад Магги шла мне навстречу через ярко освещенную площадку, и подумал, что мы летим на сближение на огромной скорости, как два поезда по одной колее, и неизвестно, что будет, когда мы встретимся. Но Магги сказала «У нас все в порядке» - не у нее, не у меня. Может быть, мы уже сшиблись, и перепутались в грянувшем взрыве наши атомы, молекулы, фотоны и что там есть еще, и теперь мы живем в этом взрыве, и нам предстоит заново опознавать явления и вещи бывшего знакомого мира…

Продолжение следует