Наверное, нигде не обходятся так дорого, как в пустыне, ошибки в ориентировании. В знойную пору при значительных физических нагрузках, когда норма потребления человеком воды, по нашим наблюдениям, достигает 8 - 10 литров в сутки, просчеты штурмана могут привести порой к критической ситуации. В современной пустыне не в диковинку встретить автомобильную колею. Дорог здесь много, пожалуй, даже чересчур. Да вот беда: неизвестно, какая из них твоя. Колодцы, как правило, редко интересуют водителей. В кабине всегда найдется в запасе 20-30 литров пресной воды.

Поэтому и автомобильные трассы не всегда приводят к колодцам. В этом мы имели возможность неоднократно убедиться, однако по-настоящему прочувствовали маленькие (но многозначительные) нюансы пустыни позднее, в её барханной части. А пока у нас не было серьёзных оснований для беспокойства. Весной в такырах Северного Кызылкума нередко можно встретить, ещё не успевшие высохнуть дождевые ямы и небольшие озерца паводковых вод, дающие надежды на спасение. Видимо, не случайно в этих местах мы не раз встречались с крупными представителями пустынной фауны - сайгаками, джейранами, зайцами, лисами-корсаками, степными котами. Артезианская скважина Онгорбай была последней на нашем маршруте. Отсюда до следующего, обозначенного на карте колодца Зангар - около 60 км. Это два дня пути. Такыры, которым, казалось, никогда не будет конца, стали всё чаще чередоваться с барханными грядами, а вскоре и вовсе перешли в песчаную пустыню. Наше движение заметно замедлилось. Пробуксовка в вязком песке требовала дополнительных усилий. Всё невыносимее становилось дневное пекло.

На коротких привалах мы сбрасывали с себя насквозь промокшую от пота одежду и развешивали её на ветках саксаула для просушки. Распластавшись на золотистом склоне бархана и дьявольски извиваясь, мы разгребали верхний горячий слой песка, всем телом испытывая блаженную радость от соприкосновения с влажной прохладой глубины. Пришлось ограничить ходовое время утренними и вечерними часами, а днем устраивать пяти-шести часовой отдых под тентом, который мы сооружали обычно на вершине бархана в надежде на благосклонность ветра. Случалось, он и в самом деле посещал нас. И тогда капроновое полотнище превращалось в опахало, а мы чувствовали себя знатными восточными вельможами. Но иногда в такие моменты нам наносили визиты куда менее желанные гости. Однажды, приоткрыв в полудреме глаза, я увидел в нескольких сантиметрах от своей ладони скорпиона, забредшего к нам под тент в поисках прохлады.

Встреча с Зангаром принесла нам первые разочарования. Вместо привычной самосливной скважины мы обнаружили весьма внушительное сооружение из железобетона. Всё здесь было: и ёмкость для воды на несколько кубов, и сливной желоб для овец и верблюдов, и бензиновый мотор с заборной резиновой лентой для подачи воды. Не было только самой воды. Вернее, она была где-то глубоко в трубе. Но как достать её? Мотор оказался неисправным. Впрочем, это было несущественно, поскольку бензина в бачке мы не обнаружили. В узкое горло водосливной трубы вошел лишь пенал от подзорной трубы, однако и он застревал где-то на полпути. Пробуем крутить ленту вручную. После долгих стараний нам удается добыть несколько литров «резиновой» сажи. Пить не решаемся. Попытки отфильтровать воду успеха не дали. На всякий случай берем с собой три литра этой "резиновой" водицы, ибо наши запасы питья ничтожны - всего полтора литра. Это - НЗ. Со вчерашнего дня мы на голодном пайке. Перед сном выпили "по кружечке". Есть не хотелось. С трудом осилили по куску колбасы и черному сухарю. Утром снова "по кружечке" и по горсти чернослива. Надежда была на Зангар. По рассказам ждали мощную самосливную скважину. Неужели вышли не на тот колодец? На карте два Зангара. Один - на казахской земле, другой - на узбекской. Принимаем решение искать Зангар-2. Если мы не сбились с курса, до него около десяти километров. Берем азимут и движемся кратчайшим путем через барханные цепи. Солнце уже в зените и палит нещадно, словно задавшись целью нас проучить. Во рту неприятная сухость. Ужасно хочется пить. Через час вышли на дорогу и далее идем по ней. Каждые 30 минут делаем привалы. На привалах ведем дискуссии о том, что лучше утоляет жажду - холодное пиво или фанта. Значит, пока живы.

Прошли по дороге ещё два часа. Дальше идти нет сил. Думаем, как быть. Решено послать налегке двух добровольцев в разведку вперед по дороге. Вызвались мы с Геной. Идем, захватив с собой рюкзак с канистрой и веревкой, фонарь, аптечку, горсть сухарей да фляжку с "резиновой" водой. Шагаем молча. При разговоре раскаленный воздух сушит и без того сухое горло. Прошли около часа, колодца нет. Но нас не покидает уверенность, что он совсем близко. Да и приметы о том свидетельствуют: встречается овечий помёт, видны следы старых загонов. А вот и высокий шест на гребне бархана. Напротив него, в низине, колодец, даже два. Один - "моторизованный" другой - бессервисный, шахтного типа. Увы, в первом опять-таки нет ни бензина, ни ленты. Достаем с помощью веревки воду из второго колодца. И тут разочарование. Вода соленая, с тошнотворным запахом сероводорода. "Гадюк травить!..." - заключает Гена, отплевываясь. Я тоже не рискнул испить этого зелья. Преодолевая отвращение, прополоскали рты, умылись, смочили одежду и головы. Выпили по глотку "резиновой" воды и двинулись дальше. Солнце никак не унимается, отнимая у нас остаток сил. "Резиновая" вода давно кончилась, жалеем, что мало взяли. До чего же мучительна жажда! Ни какое из человеческих чувств не может сравниться с ней. Пытаюсь сказать Гене что-то весёлое, чтобы приободрить его, но сам не узнаю своего голоса. Язык будто одеревенел, стал чужим, непослушным. Ничего страшного, можно идти вперед. Ведь нас ждут: контрольный срок на исходе. Обратный путь труден и невесел. Пришли уже в темноте, валясь с ног от усталости. Ребята ждали нас у костра. Никто не спал. После нашего доклада долго сидели молча. Положение создалось критическое. Надо срочно идти к колодцу. Видимо, придется отступить хотя бы к "резиновой" воде. Немедленно. Пока не иссякли силы. Пока дремлет, затаившись за барханом, наш злейший и неумолимый враг - солнце.

И в тот момент, когда всё уже стало ясно, вдруг раздался голос Виталия: "Так её же можно пить!" Это было сказано о тухлой сероводородной воде, глоток которой оставался на дне канистры. После того как к такому же выводу пришел и командир - Юра Подрядчиков, наступило общее оживление. Авторы открытия тут же с двумя канистрами отправились к колодцу. А через несколько часов, когда было уже далеко за полночь, мы сидели тесным кружком у костра и жадными глотками пили чай из этой "отравы". Настоянная на ассорти из полевых трав и смородинового листа, которым предусмотрительно снабдила меня мама перед походом, вода не казалась такой отвратительной, как несколько часов назад. И оставалось только удивляться, как это мы с Геной раньше недооценили её вкусовые достоинства.

"Замечательно! Прелестно!" - пришептывает Виктор Константинович, выпивая кружку за кружкой. Юра с Виталием пьют молча. У колодца они, не отрываясь, выпили чуть ни по полведра каждый. За два последующих дня мы так полюбили эту сероводородную водичку, что она казалась нам божественным нектаром. Надо было видеть, как смаковали её по маленькому глоточку на привалах, когда фляжка торжественно ходила по кругу. Но вот и эта вода подошла к концу. Второй день на пути только соленые колодцы. Не порадовал нас и колодец Бештепи (пять гор), на который возлагались большие надежды. Всё та же картина. Моторный привод бездействует, а в шахтном колодце вода настолько соленая и горькая, что вызывает рвоту. Даже Виктор Константинович не находит её прелестной. Последняя надежда на поселок Бурамбай, что в пятнадцати километрах от нас. Ещё одна бессонная ночь. Совсем рядом воют не то корсаки, не то шакалы. Выходим, не дожидаясь рассвета. По ночной прохладе идется легче. Прошли километра два, и вдруг услышали лай собаки… Через десять минут мы были на буровой Каракалпакской гидрологической экспедиции. Перед нами стояла цистерна (!) пресной, самой вкусной в мире воды. И мы от души наслаждались ею. Алик, гостеприимный парень из Нукуса, тут же вскипятил ведро чая, и мы опять пили и пили. Счет выпитой воды шел на литры. Может быть, медики скажут, что так много пить вредно.

Возможно, но следующие 15 километров до Бурамбая мы не шли - бежали, даже летели, несмотря на то, что взяли с собой (на всякий случай!) 30 литров воды, а также на то, что уже больше трех дней практически ничего не ели (дегидратация полностью парализует аппетит). Итак, мы благополучно выбрались из жарких объятий Кызылкума. У нас еще будут трудности с водой, но главные позади.

Нам грустно расставаться с пустыней. Здесь заполнена одна из самых ярких страниц нашей жизни. Нам долго будут помниться и необыкновенные закаты с сиреневыми крыльями облаков, и ночное небо с крупными мохнатыми звездами, и жгучее пустынное солнце, загоняющее своими лучами ртутный столбик термометра за отметку 55 градусов, и грациозный джейран, застывший у подножия бархана. А разве можно забыть встречи с искренними, душевными людьми, населяющими этот край, с их прекрасными национальными традициями и поистине возведенным в культ гостеприимством. Вспоминается один курьезный случай. За достарханом в юрте чабанов казахов Копосина и Туребека Каныбетовых подали бешбармак, приготовленный из молоденького барашка специально для нас. Виктору Константиновичу, как аксакалу, выпала честь откушать голову барашка. И вот, когда Виктор Константинович, со свойственными ему тактом и мужеством, одолел оба глаза и уже расправлялся с мозгами, немногословный хозяин, между прочим, не без доли лукавства заметил: "Аксакал может угощать других, так принято".

Неспокойна и нелегка жизнь чабана. Отара, что большая семья, требует много забот и хлопот. И накормить, и напоить овец, и ягнят принять, и план по каракулю выполнить. К тому же у каждого личное хозяйство немалое: не меньше дюжины овец, несколько верблюдов, лошади. Только успевай поворачиваться. И всё же никто из чабанов не хочет жизни иной. Нравится им вольная воля и простор степной. Да и достаток в жизни не последнюю роль играет. На заработки они не жалуются. В поселках у всех добротные новые дома. Не редкость увидеть чабана не только верхом на лошади, но и за рулем мотоцикла или автомобиля.

На горизонте Кулкудук, а за ним и Учкудук. А ещё поход навсегда запомнится удовольствием общения с интересными и близкими тебе по духу товарищами по группе. Каждый из них - личность. Ученый и неутомимый путешественник, обладающий ещё и незаурядным чувством юмора, - Юрий Подрядчиков. Его верная спутница не только по походам, но и по жизни, - обаятельная Лида. Тонко чувствующий прекрасное, в высшей степени интеллигентный и добрейший 68-летний ветеран туризма - Виктор Константинович Мельников. В пути художник нам много рассказывал о творчестве своего отца - знаменитого русского архитектора и художника Константина Мельникова.

Надежный друг, высококвалифицированный специалист и великолепный рассказчик - Гена Тимохин. И, наконец, разносторонний спортсмен и непревзойденный оппонент в теоретических дискуссиях, фотограф из Байконура - Виталий Костенко. Возможно, кто-то, подобно нам, захочет испытать себя, путешествуя по пустыне. Вот совет: не поленитесь сконструировать и взять с собой портативный дистиллятор для опреснения воды, тогда вам не придется, что называется, искушать судьбу. И еще: ни в коем случае не брать в такой поход случайных, малознакомых людей. Группа должна быть обязательно дружной, схоженной.