Поздно вечером, после ужина, к нам пришел бурят по имени Чимид, подтвердивший, как было договорено, что утром с помощниками и лошадьми готов прибыть в оговоренное место недалеко от поселка Жемчуг и начать с нами маршрут. Дабы убедиться в серьёзности наших намерений он потребовал две тысячи рублей в качестве задатка. Я, не колеблясь, вручил их ему. Алексей – наш инструктор, проживший в этих краях много лет и хорошо знающий, по его уверению, местный люд, после ухода Чимида заявил, что мы его больше не увидим, а деньги уже сегодня будут пропиты.

События следующего утра развивались в соответствии с предсказаниями Алексея: на «Урале» спасателей мы в 9 часов утра стояли в поле за поселком и ждали. Прошел час, другой, третий и на душе стало как-то тревожно. На телефонные звонки Чимид не отвечал. Но вот показались два всадника, один с карабином через плечо, и с ними две лошади в поводу. Надо заметить: они не торопились. Чимид - а это был он с оружием впереди, по прибытии пояснил, что его подвели другие буряты, с которыми он договаривался на эту поездку, поэтому пришлось срочно искать замену. В результате он опоздал, но приехал со своим другом-односельчанином Алексеем, привел лошадей, а также угостил нас очень вкусным свежим домашним творогом.

Стоит сказать несколько слов о наших сопровождающих. Чимид в этой паре явно ведущий: на вид около тридцати пяти-сорока лет, невысокий, ладно скроенный, его прямой открытый взгляд сразу вызывает симпатию. Чувство собственного достоинства и внутренняя свобода видны в жестах, движениях, суждениях этого парня. В общении ни единого намека на невротическую браваду, противопоставление по региональному или национальному признаку. Наоборот, Чимид уважителен, очень доброжелателен, всегда готов поддержать разговор, но не навязчив, - что называется, не пустослов - он до конца заброски на Зун-Мурин ни разу не дал повода усомниться в правильности первого благоприятного впечатления. Наши иркутяне были поражены: по их словам, Чимид, пожалуй, единственный из всех известных им непьющий, обязательный, порядочный, абсолютно благорасположенный местный бурят. Его напарник Алексей за все время нашего совместного путешествия, по-моему, не сказал ни одного слова – он просто в нужных местах дипломатично улыбался и безукоризненно делал свое дело.

Чимид и Алексей согласились помочь нам не только из-за денег: после Зун-Мурина они собирались двигаться дальше к своим табунам, которые уже пару месяцев находились на свободном выпасе на пастбищах в долине одной из таежных рек – своеобразном лошадином курорте. Летний сезон, проведенный в таких условиях, по словам наших проводников, преображает лошадей: они, правда, немного дичают, но зато приобретают отличную форму и, как следствие – можно надолго забыть о многих проблемах, связанных с лошадиным здоровьем. С собой ребята привели четырех лошадей.

Две лошади - под седлом, две предназначались под груз, также нас охраняли две собаки. Если взять за основу представления сторонников индуизма, буддизма и им подобных религиозных взглядов и традиций, то трудно представить желания души, в соответствии с которыми бессмертная сущность в череде перевоплощений попадает в лошадь. Эти многострадальные животные, навьюченные грузом килограммов по 70-80 каждая, нещадно преследуемые слепнями, покорно взбирались вверх по горным склонам, спускались по крутым осыпным тропам, многократно переходили бурные речные потоки, продирались через заросли густого кустарника – это все без какого-либо намека на недовольство.

Совершенно по-другому сложилась походная жизнь у собак. Чимид сказал, что они лайки, но … не знаю, впрочем, пусть будут лайки – эти хитрющие и обаятельнейшие звери достигли головокружительных высот в искусстве татьбы и попрошайничания. Серьезную заявку на лидерство в этой номинации они сделали в первый же день. Я уже упоминал о гостинце Чимида – банке свежего и вкусного творога. Перед началом походного дня мы его только попробовали: аппетит еще не нагуляли.

Я наскоро упаковал ценный продукт и нес в моем и без того совсем не легком рюкзаке. В конце тяжелейшего 17-и километрового с набором более километра высоты перехода, была мысль о награде – нежнейшем натуральном продукте, согласитесь, совершенно заслуженной. При установке лагеря, вынув вещи и творог из рюкзака, я буквально на минуту отвернулся. А через секунду от нашего кисломолочного десерта не осталось и следа, зато в преданных глазах одной из собак я прочитал глубокую признательность и благодарность за допущенную мной оплошность.

К слову, ни лошадей, ни собак наши проводники не кормили: животные находили пищу сами. Лошади обходились подножным кормом, благо, почти на всем маршруте за небольшим исключением росла тучная трава, а собаки убегали в тайгу и возвращались к ужину, после которого доедали за нами остатки пищи при наличии таковых, и довольно чисто вылизывали каны, чем облегчали мытье посуды. Правда, особенно рассчитывать собакам на нас не приходилось, так как продукты закупались из расчета 150 рублей на человека в сутки, поэтому готовили по установленным нормам и от переедания никто не страдал. Во время приема пищи собаки выбирали среди нас жертву, садились около избранника и, ни на секунду не отрывая взгляда, молча с робкой надеждой, смотрели прямо в глаза. Повторюсь: они были лучшие в этой номинации. Трудно представить столь твердого сердцем путешественника, который смог бы устоять под этим умоляющим взором, и не поделиться с ними малой толикой еды. Получив желаемое, собаки моментально проглатывали угощение, тут же забывали о благодетеле и переходили к следующему.

В первые три дня заброски нам пришлось ударно поработать. Если у кого-то в начале, возможно, и были мысли о легкой прогулке по тайге, то уже к вечеру первого дня эти мысли вышли вместе с по́том. Серьезные физические нагрузки, при недостатке питьевой воды на дневных переходах помогли всем быстрее преодолеть инерцию городских настроек организма и перейти на режим «таежный-горный». В некоторых случаях этот процесс проходил болезненно. Александр, восполняя дефицит калорий, злоупотребил во время ужина на второй день салом и ночью получил такой букет симптомов, что, по его словам, случись подобное в Москве, пришлось бы вызывать «Скорую помощь». Однако посмотрел он ночью на звездное небо над Восточным Саяном и понял: «Скорая» не придет, поэтому утром молча взвалил рюкзак на плечи, …к середине дня Саша полностью выздоровел без госпитализации.

Мы в силу ряда причин отказались от традиционного маршрута заброски по берегу реки Харагун и старой телефонной линии, а пошли по тропе «Бухатый» (ударение на последний слог). Мало кому известно, что ею пользовались ещё воины Орды. Дорога от Охор-Шибира (то же самое, что и посёлок Жемчуг), которой пользуются охотники и заготовители кедровых орехов, на второй день резко оборвалась, упершись в зимовьё перед взлетом на второй перевал, дальше было только направление движения, кое-где обозначенное турами. Шли, теряя время и силы, по стланику, по склонам горных хребтов.

Шли под кратковременным, но сильным дождем с градом, пересекли заболоченную долину реки Малый Ургудэй, поднялись на третий – последний на маршруте нашей заброски перевал, и уже вечером третьего дня стали спускаться к ручью Казарменный, который впадает в реку Большой Ургудэй – приток Зун-Мурина. По ходу движения иркутянин Алексей, мой сын Максим и я несколько отстали. До наступления ночи мы не успевали догнать основную группу на спуске, а над перевалом висела и грохотала раскатами огромная грозовая туча. Вдруг на небольшой площадке среди лиственниц, на огромном валуне мы увидели желтый тент палатки, которую предусмотрительный Чимид оставил нам, понимая опасность спуска в дождь ночью.

Ночевка на неровной со значительным наклоном площадке под ливнем оставила одно из самых приятных воспоминаний. Трудно объяснить причину этого. Вроде ничего особенного, даже хуже, чем обычно: крохотная полянка на краю крутого обрыва, где под наскоро натянутым тентом мы ужинаем, пущенная по кругу банка, потом другая с разогретой тушенкой, дождь, гром. Жизнь резко улучшилась, когда я вспомнил: сегодня день рождения Саши Барышникова. Очень кстати пришлась фляга с коньяком и ещё «альпинистская замазка» (вкуснейший высококалорийный продукт из сухофруктов, меда и подсолнечного масла). Отсутствие на этом празднике самого именинника нисколько не омрачило нашего великолепного настроения. Кстати, этот поход был богат на именинников: в день прибытия в Иркутск исполнилось тридцать лет нашему товарищу Сергею Объедкову, который по этому поводу закупил по дороге в Култуке такое количество омуля, что порадовал не только нас, но и кобеля в ПСО-2, а также лаек Чимида.

Наутро к нам поднялся Роман. Напившись чаю, двинулись вниз к основной группе. На протяжении всего похода я внимательно присматривался к нему. Потрясающе вынослив: в этот раз он дошел к месту нашей ночевки за 40 минут. Мы спускались в приличном темпе без остановок ровно столько же, правда, с рюкзаками. Для него не существовало ни времени, ни пространства, только нацеленность на задачу. Тайга, горы, сплавные реки – вот его жизнь, о них он всегда говорил с огромной охотой и со знанием дела, при этом он несколько сторонился общества, старался вступать в контакт только по делу. В этом смысле ему полная противоположность бывший спасатель Алексей - легкий в общении, балагур, знающий много забавных историй и умеющий их занятно рассказать, одним словом – душа компании. Алексей выполнял функции завхоза, на сплаве капитана катамарана-2 и делал это хорошо.

Ручей Казарменный недалеко от места слияния с Большим Ургудэем встретил нас радушием группы и линзами разбросанных снежников, которые великолепно смотрятся в июле. Пока завтракали и собирались идти дальше, из тайги вышли конные вооруженные буряты. Наш диалог с ними внешне выглядел вполне корректно, но внутреннее напряжение, несомненно, присутствовало. Подъехавшие, даже не спешившись, стали задавать вопросы, нисколько не сомневаясь, что мы обязаны отвечать. Паролем к взаимопониманию послужило упоминание имени Чимида, которого в этот момент с нами не было: он и Алексей отъехали к зимовью в километре дальше по течению реки. Это, к счастью, была наша единственная встреча с людьми на всем протяжении маршрута заброски.

Нам оставалось пройти порядка 30 км вдоль русла Большого Ургудэя до стрелки с Зун-Мурином. Горные склоны теперь расступились перед нами и возвышались уже по сторонам, уступив на нашем пути место бесчисленным бродам, а также подтопленным заросшим густым кустарником речным берегам. Долина Большого Ургудэя – это довольно широкая пойма, в которой река течет несколькими рукавами и редко собирается в одно русло, поэтому постоянно приходилось перебраживать рукава и протоки в поисках удобной дороги. Наша конная группа с катамаранами и палатками ушла вперед и до наступления темноты мы не смогли их нагнать. Пришлось довольствоваться тентом, который уже не раз нас выручал. Все восемь человек смогли быстро перекусить и успеть разместиться под укрытием так, что начавшаяся гроза с ливнем не застала никого врасплох.

Речная долина расширилась еще больше и на следующий день перед нами встала проблема, как встретиться с Чимидом, который, по нашим расчетам, дошел до Зун-Мурина, разгрузился и выдвинулся нам на встречу. Так оно и было. К счастью, нам повезло: мы не разминулись с проводниками и чьё-то радостное восклицание при встрече: «Чимидка, братик, привет!» - полностью отражало настроение всей группы. Дальше мы пошли быстрее: часть вещей погрузили на лошадей, и, уверенно продвигаясь по проторенной лошадьми тропе, через несколько часов добрались до берега Зун-Мурина. Подводя промежуточный итог нашего пятидневного почти 90 километрового пути, пришли к выводу, что такая заброска – это самостоятельный категорийный пеший маршрут.

Продолжение следует