В пользу того, что место сбора северских войск на Осколе указано в Ипатьевской летописи ошибочно, говорят сведения из Лаврентьевской летописи, где о месте сбора скупо сказано: «И сняшася у Переяславля Игорь съ двомя сынома из Новагорода Северьскаго, ис Трубеча Всеволод, брат его, Опьгович Святославъ, изъ Рыльска и черниговская помочь». По поводу этого Переяславля ещё В. Ляскоронский в своей монографии «Северские князья в XII—XIII вв.» высказал предположение, что, возможно, сбор был где-то на границе Переяславской земли.

Можно добавить, что, очевидно, имеется в виду небольшое погранично-сторожевое поселение в верховьях Ворсклы у начала Муравского пути. Это несколько ближе к истине... Итак, если условиться, что северские войска шли со скоростью 50 км в день, то в верховья Липового Донца они пришли 28 апреля. Всеволод с курянами пришёл 30 апреля. Можно предположить, что ввиду образовавшегося цейтнота, ещё вечером было принято решение идти форсированным маршем до самого брода у реки Сальницы или до встречи с половцами.

1 мая, утро. «Тогда въступи Игорь князь въ златъ стремень и поеха по чистому полю». На полуденный отдых, продолжительностью около двух часов, они расположились на древнем «гостинце» у слияния рек Везелицы и Гостёнки (в центре современного Белгорода). Около 15 часов (по астрономическому времени) они тронулись в путь по Чугуевской дороге, «идущим же им к Донцю реке в час вечерний, Игорь жь взрев на небо и виде солнце, стояще яко месяць. И рече боярам своим и дружине своей: Видите ли? Что есть знамение се?» Произошло это где-то между сёлами Таврово и Никольское, на дороге, по которой мы ходим и ездим по настоящее время. Положение было, как мы теперь говорим, стрессовое. Но чем возвращаться назад с позором, лучше было умереть. С такой речью и обратился Игорь к братьям и дружине. И они пошли дальше к Донцу. Была ночь, была гроза. Если верить автору «Слова...»:

«нощь стонущи ему грозою птичь убуди»; это была, как говорят в народе, «воробьиная ночь». На рассвете они перешли Донец — затопленный теперь Печенежским водохранилищем — вброд у села Рубежное (этот же брод переходили наши войска при наступлении на Харьков в августе 1943 года). Очевидно, был короткий отдых, завтрак. Пошли дальше и в полдень на реке Сюурлий (Великий Бурлук) встретились с половцами. Следует заметить, что слова Сюурлий и Бурлук имеют один корень — «урл». Половцы узнали о грозящей им опасности, уже перейдя Изюмский Брод, и послали гонцов во все концы половецкой земли с просьбой о помощи. Сами же, сформировав отряд из лучников и пустых веж, пошли вперёд, надеясь успеть первыми к броду через Донец, и перекрыв брод (повозками), укрывшись за ними с луками, задержать русские полки.

Но к Донцу, по причине ночного перехода русичей, не успели. Остановились на реке Сюурлий, неглубокой, - её можно форсировать на коне в любом месте, и лучники, при приближении русского войска, выпустив по стреле и бросив вежи, ускакали. Очевидно, была погоня, и были пленники. Полки, теперь уже не спеша, двигались вперед, и к вечеру пришли к реке, сейчас именуемой Средняя Балаклейка. По всем признакам это и была легендарная Каяла. На её берегу, утомлённые, и заночевали. Половцы ночью далеко не ушли, надеясь, что подоспеет помощь.

3 мая. «Сь зараня в пяток потопташа погаиыя полки половецкыя…». Обе летописи и «Слово о полку Игореве» дружно рассказывают о большой победе в пятницу. Но это всего лишь дань традиции преувеличенно и красочно изображать победы. Реальность же была совсем иной: половцы не уходили и не вступали в бой, а русские дружины лишь гонялись за ними по степи, утомляя коней. К тому же замечали, что приходит пополнение. И, изображенный в Ипатьевской летописи разговор князей о ночном бегстве с поля боя вполне мог быть. Но существовали разногласия, ссылки на усталость коней и они остались ночевать вторую ночь.

Случилось это 5 мая в воскресенье. Очень интересное и содержательное описание победы северских воинов в пятницу в Лаврентьевской летописи:

Вторая седмица, или второе воскресенье Пасхи в 1185 год была 5 мая. А интересно это описание тем, что в нём указано место битвы: «пойдемъ по них за Дон (Донец)... к лукоморью (Азовскому морю)…, где не ходили деды наши». Во-первых, — это значит, что они находились на левом берегу Донца, а не на правом, в бассейне Днепра, как утверждают наши историки. А во-вторых, к лукоморью (Азовскому морю) не ходили и деды северских князей, а наши историки нас уверяют, что деды северских князей ходили даже за лукоморье на Таманский полуостров и там княжили сто лет. Но вернёмся к месту битвы — на левый берег Донца к озеру Лиман. Можно предположить, имея в виду фразу из «Слова...»: «Ту ся брата разлучиста на брезе быстрой Каялы», что полки Игоря и Всеволода были в бою разрознены и уходили в разных направлениях к Донцу, где находился спасительный лес, и что Всеволод пробивался в сторону озера Лиман.

Кроме этого большого озера в этом районе есть ещё озера поменьше: Чайка и Боровое. В «Истории Российской» В.Н. Татищева (в первой редакции, а в неё, как известно, входят компиляции из недошедших до нас летописей) последний день битвы описан так:

У составителей схем похода (а это наши известные историки) возникают трудности в объяснении упоминания моря на месте битвы в Ипатьевской летописи, а особенно в «Слове о полку Игореве».

Это приводит их к курьёзному утверждению, что русские воины, после поражения в бою, по их версии, в верховьях реки Самары, бежали ещё двести километров до Азовского моря — чтобы там утонуть. Грустная получается история... А ведь ларчик открывается просто: лиман - на тюркском и греческом языках означает морской залив, бухта. Следовательно, в половецкие времена, да, очевидно, и раньше, это большое озеро кочевники считали морем. Русские же, как можно понять из источников, называли озеро Лиман и морем и озером.

И вся наша история, в таком случае, становится ясной и понятной. На берегу этого моря-озера и закончился трагический поход полков Игоревых 827 лет тому назад. И так долго идёт до нас свет правды о нём., Вечная слава павшим за землю русскую!