На дворе - уже 1970 год, за плечами - несколько сверхмарафонских лыжных пробегов Метелицы, опыт, признание, впереди - целая жизнь, молодость пока еще не знает границ и не видит преград, потому там же впереди, замаячила Антарктида. Такой вот прыжок длиной в 30 лет. После пробега в Финляндию как лыжницам, Метелице уже нечего было доказывать, она сделала максимум возможного – 2600 километров за 33 дня! И появилась какая-то депрессия - не депрессия, разочарование - не разочарование, наверное, послевкусие победы – вопрос: «А что дальше?»

Кузнецова смогла сделать невероятное - и что же теперь? Начали думать, изучать, вникать, и - тренироваться. Юра Левушкин предложил девушкам серьезно задуматься об экспедиции по Антарктике. Но кто туда пустит, как вообще это возможно? Стали готовиться. Сначала Арктика, тут - куда ближе и доступней. Первой из тренировочных экспедиций стал переход Хальмер-Ю – Амдерма, по провинции хребта Пай-Хой. Название Хальмер-Ю в переводе с ненецкого означает «река в долине смерти», нет - не пугало, заставляло продумывать все досконально. Пай-хой – каменный хребет, это примерно 200 километров старых, полуразрушенных гор Югорского полуострова. Такой старый кряж из сланцев, мергелей, известняков в Заполярье.

Переход складывался своеобразно из-за погодных условий. Пять дней - полный штиль, пять - пурга с низовой метелью. Видимость в метель - не более ста метров, ориентироваться крайне трудно, заструги не видны, спуски и подъемы не просматриваются, вся местность кажется нивелированной – «Белая мгла». Постоянные падения, перенапряжённость зрения, все время хочется снять очки и, идя на поводу у этого навязчивого желания, «сжигаешь» глаза. Хотя погода в целом позволяла идти, полноценных «дневок» все-таки не получалось, лишь две-три «полудневки».

В результате дневной ход меняли на ночной. Тундра, похожая из-за ветров, весеннего солнца, на грязную, лохматую собачью шкуру – холмы без снега, поэтому старались идти вдоль речушек, иначе нарты с поклажей просто не стащить с места по мху и камням. Отдельно стоит сказать о  снаряжении того времени. Абалаковские и яровские рюкзаки (хотя в наших отчетах о них пишется как об удовлетворяющих потребности) набивали плечи. Суставы болели по нескольку дней, а на маршруте суставы болели постоянно. Все рюкзаки, независимо от конструкции, приходилось доводить самим, - какие только придумки не шли в ход! На рюкзаки в дополнение к стяжным ремням закреплялись резинки от эспандеров, перешивались лямки, добавлялись ремни, чтобы фиксировать рюкзаки спереди, чтобы те не хлопали по спине и не набивали мозоль над пятой точкой. Вот уж тут характер Валентины нашел свое применение в самом лучшем виде, получилась целая лаборатория на лыжах по доводке и дошивке снаряженияа. Лыжи - отдельная песня, потом уже прокатились по Антарктиде на Rossignol…

Но на Пай-Хой мы шли на лыжах «Бескид», которые с креплениями весили больше 4 килограмм. Мои лыжи, купленные в прошлом году, с креплениями весят 1200 грамм – только что специально взвесила. Твердый наст и заструги счесывали поверхность лыж и только «Бескид» выдерживали, но приходилось платить за их прочность, таская неимоверную тяжесть.Встал вопрос о том, что в рюкзаки входит далеко не всё, и нужны нарты. Вещи первой необходимости (аптечки, ремнаборы, термоса, примуса) - на спину, а всё остальное - на нарты.

У нас на 10 участниц было восемь нарт. Так вышло не специально, но случай устроил все идеально, во-первых можно было по очереди давать друг другу отдохнуть на маршруте, освобождать того, кто похуже себя чувствовал, а, главное, давать маневр фотооператору. Семь нарт были сделаны из детских санок, которые требовали только одной доработки – нужны были отверстия по кромке санок для шнурков, чтобы фиксировать груз. Легкие маневренные саночки можно было, не сильно нагрузив, иначе они просто опрокидывались, спокойно везти по насту, на рыхлом снегу они превращались в волокуши с двумя якорями.

Восьмые нарты были сделаны из лыж. Бортики и всё остальное, кроме самих лыж, придумывали и дорабатывали сами. Устойчивые, - как на насте, так и на снегу, такие нарты выручали ещё и тем, что были на крайний случай запасом лыж, - на замену. Мы быстро пришли к выводу, что тянуть нарты по-мужски, - перекинув лямку через плечи и шею, - не наш вариант. Закрепив  ремни на поясе, мы почувствовали: легче! Тут другой тип дыхания, иные пропорции женского тела.

Палатки были типа ПТ-4 – основная и вспомогательная. Сшитые из парашютного шелка, они перекраивались и доводились до ума. Экспедиция показала, что, чем не заменяй сломанный ветром несущий шест, его ничем не заменить. В дальнейшем их укрепляли заранее. В зависимости от силы ветра к концу перехода палатки ставили за три минуты, практически с закрытыми глазами.

Примуса «Шмель» и «Ребус» показали себя вполне нормально, но мы и их довели «до ума», сделав из них походные автоклавы: брался десятилитровый бидон, на него делали специальные, плотно закручивающиеся крышки с отверстием для термометров. В бидоны засыпали снег, топили его, потом в натопленную воду засыпали все то, что должно было вариться и заворачивали крышку. Как только температура достигала 105 градусов, примус выключали, и минут через 15 можно было есть – все доходило до готовности. За эту экспедицию израсходовали шестнадцать с половиной литров бензина.

Продумано до мелочей было не только как готовить, но и что готовить. Каждая калория была не только на своём месте, но и в своё время! Крупы, колбасы, сушёное мясо, сухое молоко, галеты, - это само собой. Но компенсировать отсутствие фруктов и овощей было не просто. Брали дополнительно сок шиповника, какао, сало, грецкие орехи, сухофрукты, аскорбиновую кислоту, витаминные комплексы. Питались трижды в день. Утром и вечером готовили в автоклавах, днём перекусывали чаем из термосов и бутербродами. Ну, и конечно шоколад, конфеты и кофеёк.

В среднем 4500 калорий в сутки. Общее состояние и то, что на маршруте не было проблем с желудками, авитаминозов и прочих последствий, показало, что рацион был сразу рассчитан правильно. Да и не могло быть иначе - две трети команды врачи! Один минус все-таки был – мы еще не очень хорошо снимали, только учились. Вернувшись в Москву, конечно, вспоминали, смеялись. И над собой, и над тем, как перегревались примуса, чуть не запалив палатку, над тем, как берегли лица и прикрывали их тряпочками. Это потом уже шили и вязали маски. Как увидев на горизонте Амдерму (лежбище моржей по-ненецки), взбодрились, прибавили ходу: вот она, километров пять осталось! - а на самом деле - больше двадцати пяти! Обман зрения на открытом пространстве… Но все же решили - идём дальше! Рассказывая о следующих экспедициях, уделять столько внимания рюкзакам и палаткам, примусам и прочему снаряжению вероятно, не буду. Думаю, вы теперь и так понимаете, что Метелица - это не только лыжные экспедиции за гранью человеческих возможностей, но и лаборатория-мастерская…чуть не сказала: «на колесах»))

Нет, на лыжах!

Метелица - постоянное преодоление себя, своих слабостей и страхов, незнания и неопытности, это каждодневное решение не решаемых задач. Редактор меня поправил, мол, надо писать «Метелица» в кавычках. Наверное, в соответствии с правилами русского языка это так. Но Метелица для нас - это как фамилия, как семейное прозвище, как второе имя, нас часто так и называют - Валюша Метелица, Ирочка Метелица, девчонки Метелицы, все мы Метелицы, без всяких кавычек.

Ну, а дальше что? Дальше 1975 год и Таймыр! До новой встречи с «Метелицей»!

Продолжение следует

По случайному совпадению мой первый поход по заполярью (Полярный Урал), как и у «Метелицы», состоялся в апреле 1974 года. Только мы шли в обратном направлении (с юга на север) и заканчивали маршрут в Хальмер-Ю. Правда, я начинал свой путь в туризме несколькими годами раньше, с походов по Приполярному Уралу (1967, 1968 г.г.), Кольскому полуострову (1969 г.), Западному Шапшалу (Тува-Алтай. 1970 г.). Строго говоря, Кольский п-ов тоже в Заполярье находится. В моем активе уже были сложные водные маршруты по сибирским рекам Катунь, Каа-Хем, Бий-Хем, Ока Саянская.

В 1970 году получил спортивный разряд к.м.с. по туризму. Одним словом, к походу по Полярному Уралу подошел достаточно подготовленным туристом. Поэтому нет неприятных воспоминаний о неудобствах «яровских» и «абалаковских» рюкзаков. К тому времени мы давно уже шили рюкзаки из парашютного капрона, приобретая в войсках списанные парашюты. Как и «Метелица», разгружали рюкзаки пластиковыми санками-ледянками. Только вот не припомню, чтобы кто-то из туристов той поры впрягался в санки «по-мужски», как упоминается в статье. Мы, естественно, цепляли санки к широкому набедренному поясу, как и «метелицы». Так же, как и они, шли на «бескидах». О лыжах Rossignol (Франция), честно признаться, тогда и не слышал. Да и не по карману они были бы нам. Наши палатки были самодельными, из парашютного капрона с дополнительным антиконденсатным «потолком» (чтобы конденсат от дыхания ночью не сыпался на спальные мешки и кухню).

Пищу готовили тоже на примусах «Шмель». По примусам небольшое замечание к тексту статьи. Не совсем понятно предложение: «Примуса «Шмель» и «Ребус» показали себя вполне нормально, но мы и их довели «до ума», сделав из них походные автоклавы». Здесь либо оговорка, либо неточность в терминологии. Мы тоже сами мастерили автоклавы-скороварки из больших алюминиевых кастрюль, но не совмещали их с примусами. Как говорится, «котлеты отдельно, мухи отдельно». Не вижу смысла в выполнении их в виде некоего моноблока.

Это, на мой взгляд, создает неудобства при транспортировке такого контейнера. К тому же, всё равно, нужна устойчивая подставка для примусов. Однако сказанное никак не умаляет заслуг изобретательных и героических девчат! О погоде у меня другие воспоминания о том походе. Преимущественно стояла ясная солнечная погода. В пасхальное воскресенье, помнится, развлекались «купанием» нагишом в снегу и глубоким погружением в сугробы. Шли с бодрым и веселым настроением. На досуге строили снежные хижины на манер эскимосских «иглу» и даже ночевали в них изредка. Короче, приятные воспоминания остались.

Вспоминается история с участницей «метеличной» группы Валентиной Шацкой. Она была первой «метелицей», с которой я познакомился лично.

В 1977 году с группой спартаковских туристов шел по маршруту «Диксон – мыс Челюскина» (Таймыр). 1200 км по тундре и кромке Ледовитого океана мы преодолели за 35 дней. Из них около пяти дней простояли в непогоду. Поклажа на старте похода составляла около 50 кг на брата (большая часть груза в нартах). Поход был чрезвычайно интересным. Впервые я по-настоящему почувствовал «запах» Арктики и сразу влюбился в неё. Идешь, а на горизонте «Архипелаг Норденшельда», другие таинственные острова. Потом архипелаг «Северная Земля».

На мысе Челюскина увидели тур, сложенный самим Амундсеном! Романтично! Не правда ли? Погода была разная. И солнечная, и «белая мгла», и бешенный ветер, силившийся порвать в клочья палатку. Дня три бушевала сильная метель-пурга. Ветер с порывами до 40 м/с. Стояли, конечно, пережидая непогоду. А сколько интересных встреч было на пути! Сначала были встречи с охотниками на песцов и с рыбаками, промышлявшими на побережье Таймыра. Суровые условия жизни не вытравили из них добросердечия и гостеприимства. Нас «вели» по УКВ-связи от одного охотника до другого. И все северяне с нетерпением ждали встречи с нами. Пускали сигнальные ракеты, палили из карабинов и ружей. Встретив, угощали всякой полярной вкуснятиной. Рыбаки угощали ряпушкой. И жареной, и вяленой, и в ухе. Классная рыбка! По вкусу, да и по виду, очень напоминает тихоокеанскую корюшку. В середине маршрута, на мысе Стерлигова, заночевали на полярной станции. В то время она размещалась в большом деревянном двухэтажном доме с пристройками. На станции была большая библиотека, холл с кинозалом, столовая, кухня-пекарня, баня и прочие бытовые объекты. В холле даже стояло пианино. Хлеб обалденный пекла женщина-повар. Мы шли в основном на «сублиматах» и сухарях. Конечно, были и другие продукты – сало, колбаса, корейка, сыр, масло, сахар, шоколад и многое другое. Но свежего хлеба не видели недели три. А тут белые пышные, воздушные буханки. Язык можно проглотить! На полярной станции зимовали человек десять. Многие уже не первый сезон. Коллектив дружный и очень милый. Вечером погрелись в баньке, а потом, засыпая от неги, смотрели фильм «Не может быть».

Через несколько дней пути посетили погранзаставу на Эклипсе. Там тоже были угощения и долгие общения с командирами и солдатиками–погранцами. Хлеба на заставе пекли тоже отменные.

На подходе к мысу Челюскина нас застала пурга. Арктика была к нам благосклонна и преподнесла подарок – мы неожиданно наткнулись на небольшой домик – зимовье для охотников. В нем мы нашли печурку с соляркой и мешок то ли с ржаной мукой, то ли с отрубями. Напекли блинчиков. Но что самое интересное, обнаружили записку на клочке бумаги, подписанную вышеупомянутой Валентиной Шацкой. Из записки следовало, что она с девчонками идет встречным курсом (мыс Челюскина-Диксон). К сожалению, мы разминулись с ними где-то в районе архипелага Норденшельда.

Уже в Москве при встрече с Валентиной мы узнали, что она тоже ночевала на полярной станции мыса Стерлигова и подобрала там наш «подарок». Дело в том, что мы оставили на полярке одного из членов нашей команды, который «обезножил» и не смог продолжать с нами маршрут. Планировалось, что его подберет «пушной» рейс самолета АН-2. Ко времени прихода группы Шацкой парень пришел в себя и благополучно дошел с ними до Диксона. В том походе у нас было ружьишко. Частенько стреляли полярных куропаток и раговлялись ими с большой охотой. 9 мая финишировали на мысе Челюскина. Ночевали там. Смотрели в кинозале «Калину красную» Шукшина. А утром вылетели в Москву.

Судьба свела меня с Валей Шацкой ещё однажды. В 1984-ом я в составе сейсмологической партии МГУ направлялся из Петропавловска-Камчатского в Усть-Камчатск. Перед выходом в океан бродил по Петропавловску. Вдруг ливанул дождь. Я забежал под крышу автобусной остановки и увидел рядом с собой босые женские ноги. Поднимаю глаза. Ба! Валя Шацкая! Стоит в штормовке, но босая. Обнялись. - Ты куда? - Да вот туда-то. – А ты? – Мы с девчонками на теплоход до Усть-Камчатска, а потом на Командоры. Подрядились в экспедицию по подсчету поголовья котиков на острове Беринга. Потом плыли (шли!) с ней на корабле пару дней. Вспоминали походы. Трескали в корабельном ресторане морскую капусту. В Москве такой не подадут, конечно. В Усть-Камчатске распрощались. С тех пор я её не видел. А жаль! Было бы, о чем вспомнить. Она была одной из самых опытных «метелиц». Мастер спорта по туризму. Романтик отважный. Путешествовала по полярной тундре в одиночку. Прошла около 500 км. Попала в руки погранцов. Посмотрели они на неё, покрутили пальцем у виска, да и отпустили с миром. В походе по Таймыру в 1977 г. Валя возглавляла женскую группу «Склероз». До этого ходила с «Метелицей» в качестве штурмана по Таймыру и Северной Земле.

Из книги «“Метелица“ у полюсов Земли» (авторы: Валентина Кузнецова, Ирина Соловьева):

Интересно, как сложилась её дальнейшая судьба…

Экспедиция на Камчатке тоже была занятной. Жили в пос. Ключи, в 30 км от Ключевской сопки. Любовались извержением её вулкана. Несколько дней стояли палаточным лагерем на лавовом поле, образовавшемся после извержения вулкана Толбачик в 1975 г.

Объедались красной рыбкой. Копченая нерка, я вам доложу, очень даже недурна. Пальчики оближешь! А крабы! От души наслаждались этими деликатесами. В Ключах, на вулканостанции довелось познакомиться с внучкой И.Сталина - Екатериной (дочерью Светланы в браке с Ю. Ждановым). Она поселилась в Ключах после окончания МГУ. Тихо, спокойно. Никто не докучает бестактными вопросами. Мать свою отвергла. Жила в небольшом стареньком домике, недалеко от вулканостанции, в лаборатории которой работала. В том году трагически ушел из жизни её муж. Бывал у неё в гостях. Помогал собирать смородину в огороде. Потом пивали Цинандали. Очень замкнутая и болезненная женщина. Теперь ей 62 года.

Вот такие воспоминания!

Может быть, следует к статье Самары добавить список участниц в этом походе по Полярному Уралу? Вот информация из книги:

1. Валентина Кузнецова – капитан команды
2. Галина Рожальская («снежный барс»)
3. Татьяна Ревтова – радист
4. Светлана Цветкова
5. Татьяна Кузнецова – врач
6. Ангелина Маркова – врач
7. Антонина Егорова
8. Валентина Шацкая – штурман-метеоролог
9. Ольга Грошенко – кинооператор
10. Марина Томашевская